Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас карают, но убить не могут. Нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем.
Высота, не имеющая стратегического значения, или освобождение деревни Гута
Предисловие
Этот рассказ написал очевидец и участник описанных событий – мой отец. Он впервые увидел войну летом 1941 года, когда ему было всего 8 лет. За более чем два года оккупации он насмотрелся многого, успел стать связным партизанского отряда, добывал разведсведения из мест дислокации немецких войск, приближал, как мог, нашу победу. После войны отец стал офицером ВС СССР, окончил академию и опять пошел воевать, но уже на «фронты холодной войны». Папа побывал в различных местах, многому научился сам и многому научил других, включая своих детей. Он давно уже на пенсии, но не привык сидеть без дела, наверное, именно поэтому и взялся за перо и бумагу. Этот рассказ о Великой Отечественной Войне несколько отличается от общей патриотической концепции нашей литературы, и, наверное, именно поэтому мало кто спешит его напечатать на страницах газет и журналов, куда обращался мой отец. Мне это кажется несправедливым.
Высота, не имеющая стратегического значения, или освобождение деревни Гута
«Политика – это концентрированное выражение экономики».
«Военные должны подчиняться политикам».
«Война есть продолжение политики другими средствами».
Карл Фон Клаузевиц
Это событие произошло в первых числах ноября 1943 года, но прежде чем рассказать о нём, надо рассказать об обстановке, сложившейся на фронтах и непосредственно в том месте, где я жил в то время. Жил я тогда в деревне Гута Журавического района (ныне Рогачёвского района) Гомельской области. И было мне тогда всего-навсего неполных 10 лет.
После поражения немецких войск на Курской дуге в июле 1943 года началось масштабное отступление вражеских войск. Гитлер объявил рубеж реки Днепр «Восточным валом», который должен был остановить наступление советских войск. Но ставка верховного главнокомандующего не имела желания хоть как-то ослаблять темпы наступления на западном фронте. Все большее удаление советских войск от тыловых баз снабжения и надвигающиеся зимние холода никак не влияли на несгибаемую волю партии и правительства СССР. Цена «таких» наступательных приоритетов была тоже понятной и приемлемой для руководства страны. Исчислялась она не валютой, не золотом и даже не советскими рублями, а обычными человеческими жизнями.
В сентябре-октябре 1943 года расквартированное в нашей деревне немецкое подразделение численностью до отдельного мотопехотного батальона начало свой отход за «Восточный вал». Кузова немецких автомашин были загружены награбленным добром белорусского народа. Немцы брали все, не гнушаясь отбирать у селян даже клюкву, собранную в лесу. Они загружали ей целые грузовики.
Вечерами, для светомаскировки, немцы завешивали окна хат брезентом и распивали вино, исправно доставляемое на фронт из фатерлянда. Из их разговоров «под градусом» между собой я, поднаторевший за годы оккупации в немецком, мог понять практически все. Да и что там было понимать в этой пьяной демагогии культурных наследников Шиллера и Гетте: «Гитлер капут, нах Днепр».