ИЗ КНИГИ «КАСАНИЕ ЯЗЫЧЕСКИХ БОГОВ»
Мне верится, мне видится,
я в прошлом
был первым,
кто заговорил,
кто выдумал язык,
что было пошлым
в роскоши молчания;
за что я изгнан
в одиночество;
в него другие,
слабые давно,
ушли, но не за мной,
а тем, кто ждал,
как изменить пространство,
как изловить его,
когда в том было надобности грош;
чему я не позволил,
сокрыв источник
зарождения вселенной,
и светоч тайн,
и видимых начал,
что знал когда-то я,
и помнят навсегда
мной забываемые братья;
за тот обратный подвиг не брошен
я дружиною совсем;
но, лёжа на спине,
как в тишине постылой
однообразной речи,
и поворачиваясь вправо,
чтоб слева избежать черновика,
карандаша без ластика,
два-три сухих наброска,
их нахожу;
и больше, к ужасу четвёртой стражи,
не засыпаю,
тем самым,
возвращаясь к рубежу
проклятия в себе
и дара сочинителя;
никак не разберу,
хотя постичь давно не в силах,
ведь я кочевник,
скрывший от себя,
в чём всемогущие возможности
влечения открытий,
и вновь уже забыл,
зачем кто выдумал
и вдруг заговорил.
Я восходящий призрак дня
В пурпурном одеянье,
Пришедший из глубин огня,
Тревожного сиянья.
Я древний бог небытия,
Частица основанья…
Исчезнешь снова ты… и я
Ищу следы скитанья.
Я кладовщик заветных звезд,
Целитель тайной жажды,
Мечтания последний мост,
И приговор присяжных.
Я первоцарь Кольца времен,
Я Код умалишенных,
Хранитель писем и имен,
Без права осужденных.
Я тень забытых свеч в ночи
И холод пьедестала,
Когда перо взамен мечей
Разрежет тонкость шали.
Я гробовщик морских камней,
Я собственной ошибкой,
Родил мир зверя и людей
В случайности улыбки.
И вновь иду, как призрак дня,
По спящим тротуарам,
Чтоб скрыться в мареве огня
С повязкой вечной траура.
Я прихожанином слепым,
Когда Вселенной мало,
«Узрел» на небе серый дым
За ссорностью конклава.
Я – безгрешный ребенок, я – маленький принц!
Улыбнитесь мне, люди, я новый.
Ничего, что я влез нагишом на карниз,
Ничего, что к огню тянет снова.
Упаду – встану сам!
Обожгусь – ничего!
Я привыкну и к вам, —
Дайте сроки – отдам.
Я еще юный князь, я уже человек!
Не сжимайте угрюмо ладони.
Я еще верю в дождь, я еще вижу снег;
Я мечтою взращен, я – не воин.
Простужусь – и смешок,
Захлебнусь – никогда.
Поцелую и рок, —
Сыплет быстро песок……
Я – всесильный султан, я – взрослеющий царь!
Оскаляться младенцу не внове.
До чего жжет глаза серебристая хмарь,
До чего пересолено море!
Подлечи – на костер,
Подними – навсегда.
Кто со мною на спор, —
И не выручит мор…
Я давно император, я – древний, как бог.
Обнимаю все жесткой щетиной.
Я уже покорил перекрестки дорог,
Утолил миром голод стихии.
Покажусь – сгинешь в прах,
Распалюсь – ты ничто.
И вовек на устах:
Я – один в небесах!
Я – лжец, каких не видел свет,
Изменник слов исповедальных.
Смеюсь простому другу в след,
И с камнем разглашаю тайны.
Я перекрасил белый цвет
В узоры ломаного вкуса;
Ловлю медвежий силуэт
Для музыкального искуса.
Я – тихий лжец, я призрак дня,
Бегущий тенью в подворотни;
И, от бессилия звеня,
Срываю волосы до корня…
Я в погребе и в кладовой
Ищу заветные металлы, —
Не становись за мной в конвой,
Чтоб не услышать лязг оскала.
Я – лжец, и не узнаешь ввек…
(Не верьте шепоту хмельному):