– All by myself! Do not want to be all by myself! Anymore… – с чувством, хоть и немного фальшивя, Софья пропела строчку из знаменитой песни Селин Дион и подняла наполненный вином бокал. – Ну что, дорогая, за тебя! За счастье!
– За счастье! – ответила я.
– Хотя, про by myself, в смысле by yourself… не хочу тебя обнадеживать. Будешь, как Михалков в «Вокзале на двоих» завещал. «Сама, сама, сама». У них там тотальный феминизм. И никаких цветов к Восьмому марта. Но это твой личный выбор. Все у тебя не как у людей, – добавила Софья и ласково погладила корпус своего Верту.
У меня и правда все «не как у людей». Нормальные люди едут в Париж со своими любимыми в романтическое или свадебное путешествие, а я приехала в Париж, чтобы на вершине Эйфелевой башни познакомиться со своим будущим мужем. Он даже не француз. Что было бы вполне логично, учитывая, что Франция – страна с наибольшей в мире плотностью проживания французов на квадратный метр территории. Датчанин. То, что он иностранец, мне и в голову не пришло. Белобрысый, веснушчатый, короткостриженый. Приняла за русского и попросила, чтобы он меня сфотографировал моим телефоном. Селфи все эти – жуткая пошлость. Оказалось, по-русски он не говорит. Перешли на английский.
Забегая вперед, скажу, что фотографии он сделал и правда замечательные. Я поэтому к нему и обратилась, если честно. Увидела его профессиональный фотоаппарат на кряжистой треноге и подумала, что совсем плохо он точно не сфотографирует. Да и с моим айфоном не убежит – его фотоаппарат в несколько раз дороже айфона. Прагматичная, я знаю. А как иначе выжить маленькой слабой девушке в большом городе, который не любит слабых? Это я про Москву, а не про Париж. Да и в Париже, подозреваю, проявление слабости считается слабостью.
После импровизированной фотосессии мы разговорились, и он увязался за мной в музей д’Орсе. Потом мы встретились в Болгарии. На этот раз запланированно, а не случайно – как на Эйфелевой башне. После Болгарии решили не расставаться. И вот следующий кадр кинофильма под названием «Жизнь Александры Перепелкиной». Сижу на кухне с подругами Софьей и Миленой в процессе девичника в честь проводов меня, любимой, за тридевять земель. За окном светит солнце, в паспорте сияет шенген на три месяца.
Софья, мурлыкая себе под нос Love is in the air, запугивала меня датским социализмо-феминизмом.
– У них там равенство полов в качестве религии. Полное «сделай сам». Ни тебе двери открыть перед дамой, ни руку подать, ни пиджак на плечи.
– Какой пиджак? – не поняла я.
– Мужской, разумеется. Если дама замерзла, – пояснила Софья наставительно. – У них там мальчики на уроках труда вяжут носки и шарфики, а девочки – табуретки делают. И это – лобзиком тоже, – добавила она и посмотрела на меня трагически. – Милена не даст соврать.
Из нас троих именно Милена была главным экспертом по скандинавской жизни, потому что не первый год работала эйчаром в шведском концерне и за это время успела побывать и в Швеции, и в Норвегии, и в Дании. В отличие от Софьи, Милена была настроена оптимистично. Даже как-то слишком.
Конец ознакомительного фрагмента.