Где-нибудь в аэропорту бывает приятно встретить старого знакомого. В ситуации стандартного будничного марафона может бы и не окликнул: не виделись чуть ли не с выпускного, узнать-то проблематично, если не сидишь во всяких там «однокамерниках-вконтактах». Да и эта долбанная вечная занятость, когда твое время рвут на части все кому не лень, и дружелюбность-сентиментальность как-то сама собой уступает место тупому эгоизму и желанию минимизировать случайные контакты. А тут, понимаешь, лепота и безмятежность: дела сделаны, есть еще время до рейса, а навстречу по домодевскому залу прет Андрюха Горчаков, поседевший, но вполне узнаваемый.
Поздоровались-обнялись, поржали над животами-сединами. Андрей, как я помнил, уехал в белокаменную через пару лет после выпуска и цель была конкретна – покорять мир своими футбольными талантами. Мы и в школе общались больше посредством мяча; Горчаков был талантище, чего уж там. В дриблинге крутил нас как детей, а с правой сушил воротчикам руки, если убрать не успевали.
Сели, заказали по пиву. Путь Горчакова был обычен: просмотр у красно-белых, дубль, год надежд, потом вторая лига, немного второсортной заграницы.
– Золотой мяч, я, как ты понял, не выигрывал, – сказал он без ложной тоски в голосе. – «Джентльменов много – местов мало».
– Чего не хватило: таланта, удачи? – бестактно спросил я.
Андрюха махнул рукой.
– Да какой талант, и так-то, считай, повезло. Я же, Егорище, с самим Андреем Агеевым играл.
– Угу. А чё не с Марадоной?
Андрюха усмехнулся, хитро посмотрел на меня, «мол, чего тупишь, такие биографии знать надо». Я напряг память.
– В Знаменске что ли? С Агеевым? Черт, точно… Ну и как?
– Как… Тут в двух словах не расскажешь. Уровень. В том, как он бутсы шнуровал, футбола было больше, чем во всей нашей полуторачасовой возне. А Петровичу – мы его только так и звали – уже за сорок было. И вот представь, сижу я такой на предматчевой, а рядом легенда «Арбата», да что там – всего футбола советского, бразильцам забивавший, французам…
– Да. Сюжет.
– Ага. Его наш президент тогдашний уболтал, играющим тренером. Девяносто третий год, вторая лига, а стадион под завязку – Агеев собственной персоной. Я правого хава бегал. До него играли так – мяч получил, либо пробрасывай и беги, либо пуляй в штрафную. Тактика, япона мать… А Петрович пришел, посмотрел на нашу суматоху… Ну и объяснил без всяких фишек. Ты мяч принял, он уже открыт. Без беготни, без суеты – а держать его пытались чуть ли не втроем. Вот стоит в окружении, а шаг сделает – все, свободен. Ты ему даешь, а сам вперед не глядя по бровке, в зону свободную. Бац – мяч уже перед тобой, как тут и был. Не тебе даст, так другому, обид никаких, понятно. А нет Петровича на поле, хоть забегайся, в лучшем случае у лицевой догонишь с языком на плече.
Прием был, на тренировках отрабатывали. Уйдет к линии штрафной спиной к воротам, а ты ему резко в ноги, полупас-полуудар. От другого бы отскочил мяч как от столба телеграфного, а Агеев в одно-два касания уже отдает своему, кто в штрафную забегает. Либо крутанется, стряхнет защитника и сам положит, он и тогда прилично забивал.