ПРОЛОГ
Тик-так, тик-так… Серебряные стрелки старинных напольных часов замерли на двенадцати. Бом! Далеко за окном над Лунденом раздался первый удар колокола Большого Тома. Бим-бам! – вторили им часы… Полдень! Время ланча для деловых людей, а мастеровым и пообедать пора, они давно на ногах. Бом! Бом! Славься, город Лунден, сердце Империи! Процветай под мудрым правлением великой королевы! Бом…
Последний удар башенного колокола погас в душном летнем воздухе. Но в кабинете дорогой ресторации было прохладно, а приятный сумрак берег уставшие от безоблачного знойного дня глаза посетителей.
– Значит, вы уверены, что студентка нас не подведет?
Немолодой человек в темном форменном камзоле одной из важнейших государственных служб покрутил в пальцах бокал с вином, разглядывая его на свет. Поднес к лицу и вдохнул, оценивая букет благородного напитка.
– Исключено, ваша светлость, – почтительно отозвался его собеседник, не притрагиваясь к своему бокалу. – Тьена Уинни собирается делать карьеру в юриспруденции, и любой скандал для нее означает гибель всех надежд. Вот если бы она была актрисой, например, или дамой полусвета, фотографии с Монтрозом эту самую карьеру неплохо бы подтолкнули. Тьена бы нас еще поблагодарила.
Лэрд милостиво улыбнулся, оценив шутку.
– Ну, хорошо. А если эта провинциалочка перестанет ненавидеть Монтроза? Ненависть – штука эфемерная… У девиц она часто улетучивается, если негодяй хорош собой или не жаден. Александр кружил головы и не таким женщинам. Помнится… Впрочем, неважно. Если она в него влюбится?
– Тогда, ваша светлость, – ответил собеседник, – мы просто изменим подход. Если тьена Уинни не выполнит наши указания из мести и ради будущих выгод, мы объясним ей, что иначе пострадает сам Монтроз. Уверяю вас, любые чувства, которые провинциальная мышка начнет испытывать к Монтрозу, мы сумеем обернуть в свою пользу. Девушка достаточно умна, чтобы быть полезной, но совершенно неопытна в отношениях с мужчинами.
– А вероятность того, что она влюбится, вы тоже рассчитали? – усмехнулся лэрд, пригубив вино.
– О, ваша светлость, эта вероятность всегда равна одной-единственной пропорции, – позволил себе еще одну почтительную шутку собеседник. – Пятьдесят на пятьдесят. Либо влюбится, либо нет. Женское сердце, знаете ли…
Про себя он подумал, что вероятность данного исхода равна практически ста процентам, погрешностями можно пренебречь. Гораздо сложнее рассчитать, что Монтроз, при его характере и склонностях, сделает с девчонкой, которая его предаст? Ничего хорошего, можно ручаться.
– Вот в том и дело, – слегка поморщился лэрд, снова отпив из бокала. – Слишком много неопределенностей. Я понимаю, почему нельзя было использовать его фаворитку, она глупа и истерична. Понимаю, почему вы не сунулись к его любовнице из клуба – та, напротив, умна и слишком тесно связана с Монтрозом. Но зачем вообще использовать именно женщину? Что, больше ни у кого нет доступа к тому, что нам нужно? Его подчиненные, слуги в особняке…
– Слуги – слишком большой риск, что попадутся или что-то напутают. Экономка ему предана, как и единственный техник, имеющий доступ к нужной нам информации.
Собеседник лэрда в очередной раз вздохнул про себя, вынужденный объяснять столь очевидные истины. Все-таки его начальник в некоторых отношениях безнадежно отстал от прогресса, мысля категориями доастероновой эпохи и своей развеселой юности.