Этот август, как и любой другой, был сочетанием противоположностей. Начавшие уже золотиться листья смешивались с серой пылью, а солнце то заливало улицы Пензы радостным светом, то скрывалось за тучами. Погода за день менялась по несколько раз, и таким же переменчивым становилось настроение у людей.
С начала месяца Роману Волкогонову, уже практически одиннадцатикласснику, приходилось таскаться в родную четвертую школу на так называемую «отработку». Эта замечательная традиция перекочевала из советских времен: все старшеклассники в течение лета обязаны были две недели помогать готовить школу к новому учебному году. Кому-то приходилось выходить на трудовой десант сразу после экзаменов, кому-то в середине лета, а Волкогонов предпочел отрабатывать прямо перед окончанием каникул.
Кроме Волкогонова на отработку в августе попали еще одноклассник Саня Долгов и паренек из девятого класса Коля Жучков. Поначалу парни скептически отнеслись к невысокому «малолетке», но он оказался не болтливым и с чувством юмора, так что контакт наладился быстро. Жук любил фэнтези и видеоигры, делал меткие замечания и вообще с каждым днем производил на Романа все более положительное впечатление. Даже быковатый Долгов признавал, что «типок реально ровный, хоть и сопляк».
У каждого ученика была дневная норма: нужно было покрасить в молочно-белый цвет пять парт и десять стульев. Если приноровиться, то получалось споро, к головокружительному запаху краски тоже быстро привыкли – а еще можно было поболтать о чем-нибудь интересном, и время пролетало быстро. Как только план выполнен – все свободны. По правде говоря, Волкогонов даже радовался отработке: первая половина дня оказывалась заполненной и не нужно было придумывать, чем бы себя занять.
Осень уже ощущалась в воздухе, хотя до сентября оставался почти месяц. Но было нечто, от чего на душе становилось светлее и что скрашивало любые мысли о приближении холодов и учебе.
Отношения Романа с Надей сложно было назвать по-настоящему романтическими. Они не сюсюкались, как другие подростковые парочки, очень редко целовались, но зато в их общении присутствовало нечто искреннее и честное. Сходство взглядов, готовность помогать друг другу, доверие. Вероятно, все это больше походило скорее на дружбу, чем на влюбленность, но ребята не задумывались над такими мелочами. Проводить время вместе было классно. А что еще нужно?
Роман размышлял об этом, прихлебывая чай и рассматривая опустевшую улицу за окном. Он взял со стола смартфон и начал листать альбом, в котором уже накопилась куча фоток с Надей. Выразительные карие глаза, русые волосы, заплетенные в косу, немножко курносый нос – она была славная, хотя и не фотомодельная красавица. Каждый раз, когда Волкогонов смотрел на нее, внутри становилось теплее и спокойнее. Может, большего и не требуется? Может, это чувство просто гораздо более зрелое и глубокое, чем сумасшедшая юношеская влюбленность, из-за которой режут вены и прыгают с моста?
Надя была интересная: симпатичная, рассудительная, серьезная. И в то же время стопроцентная девчонка – с убийственной любовью к котикам, миленьким картинкам и средневековым рыцарям в сверкающих доспехах. Но именно такой она, может, и стоила самой искренней любви.