⇚ На страницу книги

Читать Лекарь-воевода (части VII и VIII)

Шрифт
Интервал

Часть седьмая

ЦЕЛИТЕЛЬ КЛИМ

1

Конь уходил с поля боя. Сперва он скакал по кустам. Крики, стоны, ржание лошадей, звон сабель затихали позади. Потом вырвался на наезженную дорогу и перешел на шаг. Хозяин в седле сидел смирно, не правил, на рыси неловко бился. Конь чувствовал: что-то не так, как следовало бы. Он косил глазом на седока – тело его наклонилось к гриве, руки безвольно висят.

Боль в крупе, чуть пониже хребта – заметина от удара саблей – постепенно утихала, но налетели мухи и оводы. Конь сошел с дороги, и листва смахнула надоедливых тварей. Седок не шелохнулся. Значит, можно самому выбирать дорогу.

Конь уносил хозяина все дальше и дальше. Иногда он останавливался, щипал траву, из ручьев пил воду. Но налетали оводы, и он уходил. Под вечер до сих пор молчавший хозяин застонал. Будто поняв его, конь свернул с дороги на тропу и скоро оказался на поляне около жилья – может быть, вспомнил, что тут когда-то отдыхал с хозяином. Из-под обгорелого полуобвалившегося перекрытия землянки показалась девочка лет двенадцати, в грязном сарафанчике, с распущенными волосами. Она очень обрадовалась коню и всаднику, весело засмеялась:

– Коняшка, миленький! Здравствуй, дяденька! О! Крови-то, крови! Ранили тебя?! Что? Что? Ноги?.. А, привязаны! Узлы-то какие!.. Подожди, у меня ножик есть… Вот так… И другая привязана… Вот. Ой, не падай, не падай!.. Ох, какой же ты тяжелый! Ножками, ножками…

Приговаривая и посмеиваясь, девочка то ли втащила, то ли ввела Юршу в землянку, он повалился навзничь на жесткое ложе, простонав: «Пить». Девочка принесла ковшик воды, смело подняла его окровавленную голову. У нее пропала веселость, когда вблизи увидела страшную рану через лоб, глаз и щеку с ошметками кожи и крови.

Юрша жадно пил, а вода в ковше розовела. Напившись, понял, что жив. Поднял левую руку, ощупал лицо: правая часть ничего не чувствовала – вся разбита. Протер левый глаз, осмотрелся, обрадовался – видит. Болью жгло лицо, спину, правые руку и ногу. Нашел силы спросить:

– Тряпки есть?

– Есть, есть, – засуетилась девочка, достала какую-то рвань и холст.

– Вот это, – он указал на холст, – отрежь… Ступай принеси лопухов… – Когда она вернулась, учил: – Обмой… Клади лопух. Я стану держать, а ты завязывай!.. Ой!.. Туже, туже… Вот так… Теперь давай руку лечить… Снимай кафтан… Мм… Давай, давай…

Так, охая и временами впадая в забытье от невероятно страшной боли, Юрша указывал как, а девочка бинтовала ему разрубленную в локте руку и рассеченное до кости бедро. Измученный до предела, он попросил еще пить и снова впал в беспамятство. След от сабли на спине остался не перевязанным, там кровь сама перестала течь.

Перед вечером в землянку пришла коза. Девочка подоила ее, предложила молока дяденьке, но он молчал. Попив молока, она хотела ложиться спать и тут обратила внимание, что дяденьку била дрожь.

– Бедненький, ты ж озяб!

Быстро развела огонь в очаге. Уцелевшая от пожара часть землянки наполнилась дымом и стало теплее, даже жарко. Однако Юрша продолжал дрожать. Чтобы его согреть, девочка легла рядом с ним и удивилась:

– Ты чего ж, весь горячий, а дрожишь?

Она укрыла его вотолами и сама прижалась к нему…

* * *

Юрша медленно возвращался к жизни. Первое время девочка отпаивала его козьим молоком, потом кормила ржаной кашей и горохом. Приносила ему разных ягод.