Читать Мастер кулачного боя

Монахов проснулся от странного шума, доносившегося из холла. Ему показалось, что кто-то, стараясь двигаться как можно осторожнее, передвигается за дверями спальни.

Сорокачетырехлетний Олег Борисович Монахов вместе с женой жил на третьем этаже четырехэтажного элитного дома, выстроенного в прошлом году в тихом центре Тарасова в двух кварталах от комплекса зданий областной администрации. «Наверное, Ленке не спится и она пошла курить», – подумал Монахов о жене, потому что никакой другой мысли в голову ему не приходило. Мишку – своего телохранителя – он отпустил поздно вечером, лично заперев за ним тяжелую металлическую дверь, и проникнуть в квартиру кому-то извне было довольно проблематично. Внизу, сменяясь каждые двенадцать часов, дежурил охранник из частной фирмы, проверяя каждого изъявившего желание попасть в дом, а на пластиковых окнах была установлена сигнализация, подключенная к пульту вневедомственной охраны.

Но Ленка – его молодая жена, – двадцатипятилетие которой они недавно с помпой отпраздновали в «Золотом роге», обычно не старалась соблюдать в доме тишину и, хотя на полах лежали толстые ковры, заглушавшие шаги, все равно умудрялась то уронить стул, то свалить со стола книгу или бокал, то громко хлопнуть дверью, выходя из спальни. Именно приглушенный шум – как будто кто-то боялся нарушить тишину, – который донесся из-за двери, заставил Монахова насторожиться и даже покрыться мелким холодным потом. Он потянул за шнурок бра, и спальня наполнилась мягким рассеянным светом. Подняв с прикроватной тумбочки пульт дистанционного управления, Монахов изменил температурный режим, создаваемый сплит-системой, подняв температуру на несколько градусов.

Несмотря на все меры предосторожности, Олег Борисович, кроме всего прочего, держал в доме пистолет Макарова. Каждый вечер он доставал его из специального стального сейфа и клал под подушку. На этот раз, запустив руку под подушку, пистолета он там не обнаружил. Монахов рывком отбросил подушку в сторону и тупо уставился на бледно-сиреневую простыню, на которой осталась неглубокая вмятина от «пээма». «Что за черт!» – еще больше похолодел Олег Борисович, опуская ноги в кожаные шлепанцы. Ситуация в доме решительно не нравилась ему.

Накинув тяжелый махровый халат, Монахов нагнулся к тумбочке, вынул оттуда нож с выкидным лезвием, который подарил ему один знакомый, полгода назад вернувшийся с зоны, и сунул его в карман. Обогнув широкую двуспальную кровать, он направился к двери и уже собирался толкнуть ее, но она открылась как бы сама собой.

Вздрогнув от неожиданности, Монахов увидел в падающем из спальни свете свою жену. Она была в узких красных трусиках, которые так его всегда возбуждали, и прозрачной маечке на тонких лямках, едва доходившей до пупка. В ее красивых глазах Монахов заметил страх и какую-то обреченность.

– Что случи... – спросил было он, но осекся, увидев, что она держит в дрожащих руках «ПМ», направив дуло ему в грудь.

– Ты ведь не сделаешь этого? – Горло Монахова мгновенно пересохло, и слова от этого выходили корявыми и какими-то вязкими одновременно.

Ему показалось, что говорит не он, а кто-то другой, незнакомый. Лихорадочно работавший мозг Олега Борисовича мгновенно перебрал несколько вариантов возможных действий: броситься на пол и откатиться под кровать, метнуться вправо или влево и спрятаться за стеной, кинуться вперед и выбить из рук жены пистолет, пока она не успела выстрелить, тем более что их разделяло не более двух шагов, но ничего из этого он не сделал. Просто не смог. Какая-то сила словно парализовала его, сковав мышцы невидимыми путами.