Зеркало с оглушительным звоном рухнуло в темную бездну. Пара осколков больно врезалась в мозг. Китаец тяжело задышал, потом резко сел в постели, отгоняя от себя тревожный сон. Тьма окутала его. В этот миг дверь комнаты бесшумно распахнулась. На пороге выросла зловещая шевелящаяся тень. В руке у тени на секунду вспыхнул фонарь. Тонкий луч света скользнул по постели и на секунду ослепил. Китаец впечатался в простыню, перекатился с кровати на пол, одновременно увлекая за собой тело спящей рядом женщины. Раздались сухие щелчки. Потом стон. Захлебнувшись безголосым мраком, он мгновенно стих. Тень палила из пистолета с глушителем. Несколько пуль пролетело над головой Китайца, с мерзким шипением врезаясь в стену и в дерево кроватной спинки.
Китаец рванул висевший на стуле пиджак, под которым притаилась кобура. Выдернул «ПМ» и подполз к углу кровати. Его голова замерла у ножки. Грянули выстрелы. Нажимая на курок с неистовым отчаянием, Китаец изрешетил бы тень, если бы она уже не исчезла. Он быстро включил ночник, стоявший на прикроватной тумбочке.
– Света, – он встал на колени перед распростертым, истекающим кровью телом, – Света.
Китаец положил пистолет, чтобы освободить правую руку. Хотя не было нужды тормошить Светлану, чтобы убедиться, что она мертва. Умерла, не успев открыть глаз. Войдя под лопатку, пуля пробила сердце. Тем не менее Китаец приложил пальцы к Светиному запястью. Так и есть, мертва. Ковер был залит кровью. Китаец подбежал к окну, за которым непроглядным мраком висела холодная мартовская ночь. Четвертый этаж. Ничего не увидев, он через холл метнулся в гостиную, открыл балкон и, как был голый, вылетел на него. Все, что он успел разобрать в тусклом свете далекого фонаря, – бегущая тень, в одну секунду преодолевшая двадцать метров до поворота за дом. Вскоре до слуха Китайца донесся шум мотора, быстро стихающий вдали. Он вернулся в гостиную. В этот момент в прихожей раздались встревоженные голоса, и в квартиру ввалились разбуженные выстрелами, перепуганные, возбужденные соседи.
Не найдя под рукой ничего другого, кроме занавесок, Китаец молниеносным движением сорвал тюль и обмотал им бедра.
– Господи, – взмолился надсадный женский голос, – что это?
– Выстрелы, вот что... – резко отвечал ей надтреснутый бас.
– Безобразие! – визжала сухопарая пожилая тетка в пестром халате, под которым колыхались огромные груди.
Она включила свет в гостиной и обмерла перед завернутым в тюль Китайцем. Беспомощно вращая круглыми глазами, она дико завопила:
– Коля! Он здесь! А-а!
В испуге она попятилась и налетела на стену. Не сводя с Китайца вытаращенных глаз, принялась медленно оседать на пол.
– Кто?! – прогремел бас. В гостиную вбежал мужик в годах, но еще довольно крепкий, в мятой выцветшей майке. Оценив ситуацию, он машинально схватил стул и бестолково замер с ним посреди комнаты. Во избежание смертоубийства Китаец хотел было поднять руки, но одевавший его чресла тюль, будучи торопливо скрученным и повязанным, под грузом огромного узла принялся сползать вниз. Китаец еле успел подхватить его.
– Голый! – завизжала вышедшая из ступора тетка в пестром халате. Она уже встала на карачки и пыталась выпрямиться, но краем глаза косила в сторону Китайца.