– Hy-la!..
Выдох, трепет, мерцание…
Звук разбивается о горы, взлетает к вершинам. Протяжное «ааа-а-а» – в дребезгах капель. Удаляется, замирает и лишь затем устремляется в бездну.
– Hyla!..
Алмазным сверканием, мерцанием, потоками, брызгами, птичьим гомоном и мельканием трепещет мир.
– Hyla!..
О чем она? Никто не слушает. Прислушавшись, не поймут. Крик сливается с шумом воды, птичьим щебетом, шелестом, свистом. Крик радости, страсти или печали? Испугалась ли, удивилась? Каким чудесам, цветам, деревьям? Усмотрела в ветвях крохотную древесную лягушку hyla chinensis; вспомнила миф о юноше, чье имя Гилас, о матери его, нимфе Менодике?
Гид объясняет: каждый год в озерном краю рождаются новые водопады.
Не почудилось, наверняка здесь водятся древесные лягушки. Впрочем, где есть древесные лягушки, прекрасным нимфам место найдется тоже.
Деревянные настилы прогибаются под ногами, пружинят, скрипят; сквозь прозрачную воду темнеют стволы поверженных деревьев. В прежние времена люди побаивались ходить в этот «дьявольский сад». Заколдованными считали здешние места.
Добрались до Верхних озер.
– Слышишь? Прощальное озеро…
Оглянулась на спутника. Во взгляде мелькнула безумная, почти отчаянная решимость, что пугает спокойных, расчетливых. Оглянувшись, замерла. Рассматривая, увидев впервые – вне дома, вдали от привычной утвари, знакомых, затасканных деталей жизни. На фоне окутанных облаками гор. Отвернувшись, стала карабкаться вверх.
– Куда ты? Упадешь!
Тогда она засмеялась:
– Hyla, Hyla!
Он засмеялся в ответ.
– Прощай! Я ухожу-ууу!.. – Голос звенел; порывы ветра, птичьи голоса.