Предосенний туман робко тронул подножия сосен
Их сейчас усыпит пелена потускневшей зари,
и они поплывут, невесомые, медленно в осень.
Только ты не спеши, ты постой, ты ещё посмотри.
В этом мире мы все, все мы птицы немного, по-свойму.
Ты прекрасна. Тебе высоко красоваться и петь.
Я бескрылый давно и болотом бреду беспокойно.
Мне идти и трубить, и уже никогда не взлететь.
За собой не позвать с высоты белорылую стаю.
И сейчас, созерцая, как сосны над миром плывут,
я клянусь перед миром, клянусь пред тобой, дорогая,
что взлечу лишь посмертно, к Олимпу, где боги живут.
Мне б ботфорты надеть и на рынке сидеть,
поторговывать,
да тесна в сорок обувь на вырост, как видно уже.
Несть свой крест, есть свой хлеб – что тут нового?
Разве что все мы птицы, по-своему, где-то в душе.