…В осенний дождливый вечер по просёлочной дороге спешила иномарка.
За рулём сидел респектабельный мужчина лет шестидесяти, с умным и цепким взглядом. Он был в хорошем настроении и лихо насвистывал популярный шлягер. До загородного шоссе оставалось всего ничего, как внезапно машина остановилась.
Мужчина нажал на газ, пробуя сдвинуться с места, но мотор лишь беспомощно затарахтел. Водитель открыл дверь, выглянул наружу: колёса застряли в дорожной рытвине, доверху наполненной водой.
Хорошее настроение у водителя сразу же пропало. Он осмотрелся. Вокруг простиралось безлюдное место. Лишь рядом белела кладбищенская стена.
Мужчина раздражённо заглушил мотор и, выйдя из машины, тут же провалился в лужу по самую щиколотку.
Браня все на свете, он достал с сиденья зонт, раскрыл его над собой и осторожно пошёл вдоль стены, ища вход на кладбище. Стена казалось бесконечной.
Внезапно на одной из её бетонных плит он увидел красочную картину – «наивную живопись», в духе детских рисунков.
Картина была окантована рукописной узорной рамой. В незамысловатом сюжете присутствовал сам Автор – мужчина богатырского вида с бородой, этакий Илья Муромец, в длиннополом пальто и широкополой шляпе. Рядом с ним – хрупкая женская фигурка. В руках она держала раскрытый цветной зонт и дамскую сумочку, на её голове сидела старомодная шляпка с букетиком полевых цветов. На правой щеке женщины была нарисована родинка.
Внизу картины извивалось ужом название: «Автопортрет художника Василия с любимой женщиной на прогулке».
Мужчина смотрел на картину, проявляя к ней все больший интерес. Позабыв про застрявшую машину, он почти бегом заспешил на кладбище, не обращая внимания на дождь и непролазную грязь под ногами.
Когда стена закончилась, за поворотом показались раскрытые настежь ворота.
Вокруг было одиноко – пустые аллеи, заросшие могилы, покосившиеся кресты. Из старой церкви в строительных лесах доносился глухой стук. Сквозь решётчатые окна пробивался тёплый свет.
Мужчина вошёл в храм, сложил зонт и машинально перекрестился.
Там работали два реставратора. Один монтировал иконостас, второй расписывал фреску.
Мужчина подошёл к мастерам. Его шаги гулко отозвались под церковным куполом. Реставраторы обернулись и окинули мужчину вопросительным взглядом.
– Бог в помощь! – сказал он им.
Мастера молча смотрели на вошедшего.
– Где можно найти кладбищенское начальство?
– Поздновато спохватились… – ответил мастер постарше. – Завтра с утра приезжайте.
– Насчёт похорон или найти могилу? – поинтересовался молодой.
Мужчина замялся:
– Да нет… Мне бы разузнать о картине… «художника Василия»… на кладбищенской стене.
Реставраторы переглянулись.
– «Блаженного», что ли? – спросил мастер постарше.
– Придурка, а не «блаженного»! – грубо сказал молодой. – Жил тут у нас целое лето…
– Да не придурок он! – оборвал старший молодого. – Краски помогал разводить, стены белил, словом, кормился при кладбище. А вот кто и откуда – нам неизвестно.
– Ещё какой придурок! – продолжал возмущаться молодой мастер. – У него память, видите ли, отшибло! Ничего, видите ли, не помнит! Ну, как в кино!
– А куда делся? – спросил мужчина.
– Бог его знает! – ответил старший. – Исчез – и всё.
– А напоследок, – не унимался молодой, – стибрил у меня банки с красками, сволочь! И кисти спёр впридачу! Девять кистей! Чистый колонок!