Читать СЕННААР. Книга.1 Иосиф - стр. 3
И текло созданное Богом конечное бытие мимо Его же бесконечного небытия, и это движение все ощущают как время. Много воды унесла река времени, а беспокойный Перкунас всё не унимается. Заметив, что луна изменяет Его любимому солнцу Ра с утренней звездой Ашур, Перкунас в гневе вытащил меч и разрубил луну надвое. Серебреная красавица превратилась в месяц. Теперь месяц снова становится луной, какой откован кузнецом Телявелем, только тогда, когда Перкунас отворачивается. А Бог это делает часто, ибо бытие, зачатое от мысли Окопирмса, подобно ей, беспокойно и разнообразно. Сестра Перкунаса Жемина, которой Он отдал во владение землю, приятная богиня, добрая и покладистая, чего не скажешь о брате Велнясе, живущим в хаосе под землёй. Не сказать, что Велняс совсем не помогает Перкунасу, нет, но он великий интриган и вносит немало раздора в стройность, созданного братом бытия. Взял да и подружил людей со священным огнём Габия, часть которого Велняс украл из горна кузнеца Телявеля. Зачем?… Уж как Перкунас за это был зол, неистово гремел и метал молнии на землю… даже Жемина испугалась. А Веллнясу хоть бы что, затаился под землёй рядом с первозданным хаосом, переждал гнев старшего брата Перкунаса – и опять за своё. Научил людей прятаться в пещерах. Теперь люди перестали падать ниц, они, по наущениям Велняса, почти не боятся Перкунаса. Пользуясь своим подземным положением и близостью хаоса, Велняс из душ людей, умерших неестественной смертью, сотворил димстипатис – злых духов, принимающих образы тварей – медведя, волка, змеи. Его подружка, ведьма Лаума, летает по ночам на ступе, пугает людей жуткими криками, наводит болезни. Бытие в противовес небытию – очень беспокойное хозяйство. И люди оказались не такими послушными, как хотелось бы. А ведь Перкунас о них беспокоится: сестра Жаворуне, живущая среди людей в образе суки, защищает их жилища от дикого зверья, Курке – добрые духи дома, сотворённые Перкунасом, отгоняют прочь злых духов димстипатис из стана Велняса, а хранительница судеб сестра Лайма награждает достойных людей замечательной фортуной… Что только не творит Перкунас, чтоб сделать людей счастливыми, но упрямые человечишки, этого не понимают, не хотят Ему одному повиноваться, Велняса слушают. А коварный Велняс не спит, у него среди людей имеется множество лигашёнов, предсказывающих беды и несчастья. Люди не очень им доверяют, но как только поверят в беду, она тут же вступает к ним на порог. Вот и борись с этаким невежеством…
(Да, много было забот у Бога-громовержца Перкунаса, однако Он не унывал и даже пытался понравиться славянам, называвших Его Перуном. Увы, устаревший брэнд не смог выиграть конкуренцию с Сыном Божьим Иисусом… Но оставим в покое бредни балтских народов, вернёмся на грешную землю и откроем первую главу первой книги…)
книга первая
ИОСИФ
БРОНИСЛАВА
В кабачок пана Казимира Симановича (пан любил, когда его фамилию выговаривали на литовский лад – Симановичюс) повадился статный, хохлацких кровей, российский офицер пан Комарницкий. Вояка поправлял здоровье после известной газовой атаки, устроенной немцами не совсем удачно как для противника, так и для своих «soldaten». Ветру не прикажешь дуть только в сторону вражеских окопов. Нанюхались изрядно обе стороны. Немцы, пожалуй, больше русских, не смотря на заранее приготовленные противогазы. Россиян, как всегда, выручила смекалка и мочевые пузыри. Может быть, собственные экскременты не столь эффективны в фильтрации боевых отравляющих веществ как активированный уголь, но, при неуёмном желании сохранить жизнь, вполне пригодны. Господин Комарницкий выжил и, находясь в Вильно на излечении, посещал пивной ресторанчик пана Казимижа. Что тянуло русского офицера в польский кабачок? Возможно, цвет и консистенция литовского пива, напоминавшие воину о счастливом избавлении уриной от подлых действий германца. Но, скорее всего причиной частых посещений кабака пана Казимира были округлые лодыжки паненки Брониславы, соблазнительно угадывавшиеся под подолом скромной коричневой юбки. Целомудренная католичка, по собственной инициативе и при молчаливом одобрении родителей, носила одежду почти монашеского покроя. Однако глаз ловеласа Комарницкого легко пробивал ветхую броню девичьих одежд. Что ни скажи, паненка была свежа, как ветка майской сирени, чиста, как струя родниковой воды, ядрёная, как первый глоток бочкового пива.