– Хватит вот этих вот нежностей, – сказала ворона. – Полетели дитя моё, нам сегодня многое надо успеть, скоро стемнеет, а я не люблю летать, когда ничего не видно. И потом, мне надо проверить, как ты держишься в воздухе. Эти люди, они такие неуклюжие, так и норовят, во что-нибудь врезаться или просто свалиться, одни мучения с вами. Давай собирайся, страдалица, вас так много, а я одна.
«Странная птица, – подумала она, – разговаривает, изъясняется какими-то загадками и почему-то называет меня «дитя моё». Хотя какое это уже имеет значение? Я же умерла и это мне просто, кажется. И всё же, как я безумно рада её видеть, пусть она и опоздала, и тащит теперь меня неизвестно куда и непонятно зачем. Но она прилетела, мы снова вместе, и это уже хорошо.
Громкий звук разбитого стекла за спиной заставил вздрогнуть от неожиданности. Она резко обернулась. Большое зеркало в прихожей стояло на своем прежнем месте, и было целым. Но что это? Вместо своего привычного отражения, она увидела в зеркале девочку лет семи, с задорными косичками и в голубой пижаме с ромашками. Девчушка строила ей смешные рожицы и точь-в-точь повторяла все её движения.
«Я очень хорошо помню эту пижаму. И косички помню, мне бабушка их заплетала всегда перед сном. Да что это со мной? Моё отражение! Это галлюцинации? Это же я!» – воскликнула она и вопросительно посмотрела на ворону, которая все это время, важно расхаживала вдоль окна туда-сюда и при этом методично покачивала головой.
Конец ознакомительного фрагмента.