Читать Горлица

Посвящается моей маме, друзьям и всем тем, кто когда-либо сказал своей любви – навсегда!

Буквы складывались в слова, за словами стояли люди… Люди разные, каждый со своей уникальной судьбой и характером, пунктиром или точкой координат – пред незримым перстом провидения… Канва моего художественного повествования – те персонажи, с которыми жаждал встретиться на страницах книги и завести сокровенный разговор.

Бережно касаясь судеб, я прошёл с ними поприще, может быть, два… разделил свежесть чувств, радость встреч и печаль расставания, горечь слёз, смех, улыбки, страсть, любовь и мучительный спазм…

Я испытывал наслаждение и счастье – и благодарен за это героям! Теперь я готов поделиться всем этим с другими, ибо творческий замысел – производит детоксикацию жизненного пространства и утверждение любви – квинтэссенции бытия.

Вадим Верник

…если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе дотого?..

От Иоанна 21:22

Мы играли в письки. Вы когда-нибудь играли в письки? Нет? Тогда, скорее всего, вам незнакомо: …шёлковое безумие в нервах моих шелестит.

Первый раз, когда я играл в письки, мне было пять с половиной, а ей – пять лет. У нас были спички, и мы хотели поджечь сортир на улице возле болота. В нашем посёлке были две улицы, одна называлась Пыдру, а другая – Кыдру. Сухой сортир, который мы подожгли, стоял в конце улицы Пыдру, практически у неё во дворе. Там же, недалеко, был и дом, где жили её бабушка с дедушкой. Она была бойкой белобрысой сопливой девчонкой, а я дружил с ней.

* * *

И вот однажды, заманив меня в пространство вони хлорки и дерьма, она вдруг захотела пописать. Села и пописала, а потом говорит мне, чтобы и я пописал, но я не хотел. Тогда она достала спички и стала их зажигать. У меня глаза загорелись, я тоже хотел зажигать. Но спички мог зажигать только тот, кто пописал. Я быстро принял условие. До пожара оставалось совсем немного. Когда я приспустил шорты и трусы и, стоя, стал тужиться, чтобы пописать, она с большим интересом и наслаждением смотрела то на меня, то на мою письку.

– А хочешь, я тебе свою письку покажу? – спросили огромные голубые глаза.

Я утвердительно кивнул головой. Она быстро вспрыгнула на сортирный амвон, задрала жёлтенькое платье в синий цветочек, стянула беленькие трусики, и я увидел великую пустоту, разделённую пополам.

Дальше мы чиркали и чиркали спичками, как опьянённые. У нас появился какой-то необычайный драйв и общая тайна бытия. Мы ещё не знали, что с этим делать, но очень хотелось хранить это бережно в себе, как секретик. В какой-то момент сортир вспыхнул и начал гореть. Примчались пожарные, чтобы загасить его угольки, а мы выскочили из него, грязные и чумазые, когда он уже горел. Совершенно не пострадав, оба были бесконечно счастливы и напуганы одновременно. Взрослые так и не заметили, чем на самом деле мы занимались там, видимо, думали, что просто со спичками играли.

* * *

Следующий раз в письки мы играли через два года, перед самой школой. Нас тогда первый раз и застукали. Я стоял без штанов и трусов и бросал в сторону болота разные палки, а она, голая, с растрёпанными волосами, мне их подавала. Большего наслаждения и представить невозможно! В жаркий солнечный полдень, после обеда, она взяла несколько покрывал с подушками и куклами и потащила меня домик строить у себя во дворе, на самом отшибе, возле болота. Там нас никто не видел. Мы построили домик, и в этот раз она мне сказала, что я должен раздеться и бросать палки.