Читать А дело было так

Во дворце царила вселенская скорбь, и особенно ощущалась в личных покоях короля. Там она как бы сгустилась и слилась с тишиной и еще потемками, устроенными с помощью плотных гардин из тяжелого темно-синего бархата, что не оставили ни единого шанса лучу света проникнуть через зашторенные окна. Несмотря на время, стремительно приближающееся к полудню, в гостиной монарха и его спальне продолжали гореть свечи, а люди, что застыли там и тут в удрученных позах, казалось, не замечали этого. По наборному и покрытому толстым слоем лака паркету, больше похожему при таком освещении на зеркало, время от времени скользили тени, в которые превратились придворные вельможи, по статусу своему имеющие право находиться здесь и в столь ответственный момент.

– Что наследник? Еще не прибыл? Пора бы, а то, кто может знать… – такой и подобный тихий шепот, больше похожий на шелест листьев на ветру, время от времени раздавался в разных углах комнат.

Люди переговаривались совсем короткими фразами и больше вздыхали. Да и что они могли сказать друг другу, если придворный лекарь уже час назад дал точно понять, что монарху теперь больше нужен священник, а не он со своими знаниями и зельями. Вот и застыли все в ожидании церковника для причащения короля, а еще поджидали его брата, которого успели известить о трагическом положении дел во дворце. И вдруг что-то незримо будто бы колыхнулось в воздухе, точно живая струя пронеслась по покоям, а окружающие насторожились и превратились во внимание.

– Приехал. Он здесь. Кто? Священник? Он тоже прибыл. О чем речь? Не о чем, а о ком: герцог приехал во дворец. Где же он тогда? Разве, не должен сразу прийти сюда? Да, уже идет, но сначала переговорил с лекарем при входе. Все, внимание! Брат и наследник приближается к покоям! – другие голоса с тревогой и явным возбуждением раздались, как отразились от полов и стен и поднялись ввысь, к потолкам с искусной лепниной.

– Его сиятельство, герцог Амвийский! – пронесся басовитым и раскатистым гулом голос церемониймейстера, зазвучавший сначала где-то в центре дворца, а потом распространился по коридорам и достиг монарших покоев.

Вот и шум шагов вскоре послышался в коридоре за массивными дверями, которые поспешили немедленно открыть располагающиеся с той стороны лакеи. По звуку сразу несколько человек приближались одновременно. Но среди них особенно был различим широкий и уверенный шаг герцога. Минута, вторая не успела закончиться, а сам наследник престола Лантарии уже пересек порог. Перед ним все так и склонялись в самых глубоких поклонах. Но он ни на кого не смотрел и как никого не замечал. Миновал гостиную и стремительно вошел в спальню к брату. Там сразу же приблизился к государевой постели и застыл над тем, кого любил, почитал и желал бы еще много лет наблюдать на троне и называть в этой жизни братом.

– Гарольд! – как выдохнул он имя короля, а затем склонился к тому, кто лежал в многочисленных подушках. – Я здесь. Приехал. И все готов решить. Так, как ты пожелаешь. Слышишь меня?

Лицо брата лишь чуть отличалось цветом от белоснежных наволочек. Если бы ни русые растрепавшиеся по ним волосы, то не возможно бы стало различить, наверное, где заканчивался высокий лоб больного. И было отчетливо заметно, что недуг вытянул из короля все силы, а лекарь поубавил значительно кровь в теле, многочисленными кровопусканиями. Кожа страдальца истончилась, черты заострились, глаза же казались теперь не серо-голубыми от природы, а черными и прожигающими любого, кто осмеливался в них заглянуть.