Юлия Добровольская
ЖИЗНЬ КАК НЕПРЕРЫВНАЯ ЧЕРЕДА
ЧУДЕС И АНГЕЛОВ
Роман
Ваша боль оттого, что ломается оболочка,
скрывавшая вас от понимания вещей.
Джебран Халиль
Мы все друг другу ангелы.
Н.Д.Уолш
1.
«Как я могла забыть телефон?.. Это же… это же мой орган… я ж без него никуда… и, как всегда это бывает, в самый неподходящий момент – когда я почти опаздываю, когда меня ждут! Он сказал, что припарковался за углом, мест нет, и там штрафуют, я знаю… а мне сейчас нужно до низу доехать, потом снова подняться на двадцать второй этаж, открыть дверь двумя ключами, отыскать телефон, закрыть дверь двумя ключами, вызвать лифт – в час пик!.. дождаться… спуститься вниз, обежать огромное здание, отыскать в стаде железных скакунов неброский синий форд… Хотя неброский как раз в этом стаде отыскать будет раз плюнуть, там паркуются исключительно свои, а у всех наших лошадки, естественно, одна другой краше… всё больше светлый металлик да чёрный лак… да сияют так, что сразу понятно: не под окном хрущёвки ночку провели, а в тёпленьких стойлах со всеми удо… Приехали, слава Богу…»
Она выждала, пока все вышли. Затем выждала, пока направившийся было в кабину мужчина решил сперва выпустить её, потом понял, что выходить она не желает, полуулыбнулся ей, вошёл, нажал на кнопку двадцать четвёртого этажа – куда это он в конце рабочего дня, подумала она, – потом нажал кнопку запуска снаряда, а она протянула руку и нажала свой этаж, а он снова полуулыбнулся, извиняясь, и они рванули ввысь.
Он стоял спиной к ней. Она прямо за ним. Поэтому не видела его лица в зеркальных дверях и смотрела на его ладную спину в тёмно-сером плаще. Из-за ворота на полсантиметра выглядывает шёлковое кашне классической расцветки в тон плаща: с тёмно-синими мелкими загогулинами вроде турецких огурцов и крапинами жёлто-бежевого и светло-серого. Волосы волнистые с едва заметной сединой. Опрятные. Стрижка грамотная. Длиннее, чем обычно носят клерки. Стоит свободно, руки в карманы, ни признака нетерпения или просто деловитости. Лучится какой-то лёгкостью, свободой, игривостью даже… Да, лучится – прямо в пространство. Спиной.
Это рассматривание его ею ровным счётом ничего не значило. Так – любовь… даже можно сказать, страсть к наблюдениям любого рода и гипертрофированное эстетическое восприятие мира и всех его представителей…
Из сумки на плече раздалось «Lui pazzo di lei…» – тем самым голосом, который до нутра пробирает… женщин, во всяком случае. Живых, конечно, женщин… племянник качнул позавчера, когда она заикнулась, что подсела на днях на эту песенку…
Вовка нервничает:
– Ну где ты?.. Меня сейчас убивать будут! Или припрут, потом не выберемся…
– Я телефон забыла в кабинете… – И она как рассмеётся…
Вовка ничего не понял:
– Какой телефон?.. А я куда попал?.. Скоро ты?
– Скоро, скоро…
Лифт тренькнул хрустальными бокалами, полными красного – почему красного?.. – вина, остановился и распахнул свои широкоформатные зеркала.
Мужчина отошёл, пропуская даму.
Дама зашлась смехом.
– Спасибо, я не… мне не сюда… мне вниз…
Она протянула руку к кнопкам. Но джентльмен уже нажимал на пуск, и дама зацепилась за рукав его плаща своим громадным кольцом на среднем пальце – это был оправленный в серебро зелёный шлифованный булыжник с вкраплениями рубинов – Вовка из Индии привёз в подарок.