Читать За миллиард долларов до конца света
Безоблачный период в жизни Семёна Степанова закончился ранним утром последнего летнего четверга. Прогуливаясь по двору вслед за своей собакой, двортерьером по кличке Лютик, дотягивая сигарету, вспоминая услышанный во сне анекдот, он наслаждался полным отсутствием планов на сегодня. Свежий ветерок укоризненно шелестел листвой: мол, это же преступление – начинать такой замечательный денёк не с зарядки! Степанов легко соглашался: в следующий раз – обязательно.
И тут его окликнул Тёзка.
Тёзка был тихим, вежливым алкоголиком, опустившимся до той шаткой ступеньки, на которой у человека ещё есть возраст, семейное положение и род занятий, но определить их на глаз уже невозможно. Он никогда не унижался до банального выклянчивания денег на выпивку – просил только на утреннее лечение, и всегда обещал вскорости отдать. А звали его, на самом деле, может быть, вовсе и не Семёном, а Александром или даже Петром, но это значения не имело. Никаких других обращений Тёзка не признавал. То ли по простоте своей, то ли потому, что психологически гораздо труднее отмахнуться от человека, с которым у тебя есть хоть немного, но общего. А может, ты и вовсе был с ним знаком в его прежней жизни?..
Обернувшись, Степанов остолбенел от изумления. Если бы не знакомый голос, он с первого взгляда ни за что бы не признал Тёзку в гладко выбритом обладателе темно-серого в полоску костюма. Со второго-то взгляда в глаза бросались завязанный пионерским узлом галстук и лаковые туфли на босу ногу, но всё равно – перемена была разительной.
– Вот, видишь, тёзка… Вроде вот как бы решил новую жизнь начать, как говорится.
Тёзка проделал трудноописуемый, но очень выразительный жест: сначала провел ладонями сверху вниз, как бы вытирая их о лацканы пиджака, затем широко развел руки в стороны и, наконец, с громким хлопком уронил их на бедра, после чего вдруг полез во внутренний карман.
– Ты вот, тёзка, человек с пониманием, не то, что вот, скажем, некоторые всякие. А я вот, раз уж думаю, такое дело, то долг – он, как говорится, платежом красен, и в ознаменование пошел вот бутылки сдал с балкона. У меня же их много там накопилось, ну и вот, соответственно, и уж раз так, то и как бы с процентами.
С этими словами Тёзка извлек из-за пазухи перемотанную куском лохматой чёрной изоленты пачку купюр. Настолько внушительной толщины, что первой мыслью Степанова было: «Ну ничего себе у него там грудь такая впалая, что пиджак совсем не топорщился!». Выдав это тонкое наблюдение, мозги Семёна застопорились, не выдержав напора информации. А рука тем временем деловито потянулась за деньгами.
Но тут вдруг Лютик, за свою долгую жизнь заслуживший репутацию самого спокойного и дружелюбного пса во дворе, угрожающе взрыкнул и показал клыки. Тёзка в испуге отскочил, выронив обналиченные бутылки. Лютик в один прыжок очутился на месте падения, задрал лапу и окатил деньги мощной струёй.
– Вот же собака! – только и вымолвил Тёзка.
– Лютик, фу! Извините… то есть, в смысле, извини, конечно, но надо же момент выбрать было как-то всё-таки… и потом, какие ещё, блин, проценты?.. Ты чего это вообще?!
– Ну и вот, значит, так и конечно! Я-то ничего – вот собачка, и та сразу правильнее всё понимает. А их вот теперь отмывать надо, так что я обязательно в скорейшем сразу!.. – захлебнувшись бормотанием, Тёзка подхватил деньги из образовавшейся лужи (вернувшийся к хозяйским ногам Лютик не возражал), развернулся и зашагал к своему подъезду. Но возле самого крыльца внезапно сменил курс и, судорожно срывая галстук, рванул в сторону магазина.