Это я – голытьба татарская
без тебя – не сказать – жива.
Не Петрова столица – царская,
мягко-женским звучит – «Москва».
Возвращаюсь в тебя негаданно,
что с ключами в свой отчий дом.
И стоят фонари оградами
на Садовом и на Тверском.
Ты – страна, что дана не каждому,
и не каждый тебя поймет;
точно в землю домишки всажены,
в желтых ризах, наперечет.
Кремль-чудило пурпурной кручею,
точно яблочный взбит пирог.
Если Бог бы задумал лучшее,
он бы лучше создать не смог.
Эх, Москва, пестрота татарская
и церковен славянских ряд.
А душа у тебя цыганская,
слишком гордая, говорят.
Не полюбишь – так планы начисто,
а полюбишь – так впрок, сполна.
Все препоны твои, дурачества
наблюдает в неон страна.
Мною парки твои исхожены,
но спешу в них, как в первый раз.
И стихи про тебя все сложены,
но их снова пишу сейчас.
Потому что душа излечится
от бульваров твоих и стен,
потому что ты тоже женщина,
что не раз попадала в плен.
То царевой была, то ханскою,
то боярской, а то чумной.
Эх, ты, доля моя цыганская
на широкой меже земной.