С самого утра у меня было нерабочее настроение: я скучал по Медку. Заставка на компе притягивала взгляд. На ней мы с Медком гуляем в парке. Она идет по бордюру, а я поддерживаю ее под руку. Она такая радостная, летящая, в коротком абрикосовом пальто. Черные волосы, почти такой же длины, как пальто, лежат блестящими волнами. Медок смуглая, яркая, в руке у нее букет мимоз. Я шагаю рядом, уверенный и довольный, любой поймет по моему взгляду, что я влюблен.
Мы не расставались с тех пор, как я пришел работать в "Изумрудный город": два с половиной года. Это она придумала мне прозвище, и, вслед за ней, все стали звать меня Инсаром, а настоящее имя, Виталий, никто уже не помнит.
Три месяца назад Медок уехала в Грецию. Для меня это было, как пожар на празднике. Я, конечно, знал, что по паспорту она Медея Ипсиланти, любил ее экзотическое имя и восточную страстность. И вдруг в Греции у нее обнаружился дядя Аргирис и еще куча родственников, троюродных братьев и тетушек – седьмая вода на киселе. Она сама хохотала, когда рассказывала о них, однако, полетела знакомиться. Медок планировала провести отпуск на Кикладах и вернуться.
Получив от нее первые фотографии заморских пляжей, роскошных вилл, яхт и застолий, весь офис заныл от тоски по привольной жизни в южном климате. Медее завидовали.
Я не сомневался, что она вернется, а если и останется, то обязательно позовет меня в Грецию. Иначе и быть не могло. Мы звонили друг другу и говорили часами, писали горячие письма и слали открытки с ангелами и сердцами. Интернет стал близким другом. Она рассказывала мне о своих приключениях, я проводил вечера, рассматривая ее фотографии, и всем своим существом стремился к ней.
Вот и сейчас рука потянулась к оранжевой флэшке с особенной папкой. В ней хранились фото, на которых Медея позировала ню. Я ни на минуту не забывал волнующие изгибы ее тела… Три месяца это очень много! Бумажные фотки, наверное, затерлись бы до дыр, но эти лишь блестели под моим вожделеющим взглядом.
Бегущая строка внизу монитора сообщила, что пришла почта – письмо от Медка. Я обрадовался, мечтая подкрепить виртуальное свидание свежими заверениями в любви. Залпом проглотил ее короткое сообщение:
"Милый Инсар. Я не смогла сохранить чувства к тебе. Я без ума от другого. Сердцу не прикажешь. Не жди меня. Отныне я принадлежу Греции. Прощай и не держи на меня зла".
Что это? Идиотская шутка? Как это, «без ума от другого?» Она не могла так поступить! Сообщение, конечно, в ее стиле – Медок всегда была излишне прямолинейна. Но мозг отказывался воспринимать доходчивость коротких рубленых фраз. Просто, она решила меня разыграть. Я быстро набрал ее номер. Нетерпеливо слушал длинные гудки. Забыла телефон? Не слышала? Не хотела отвечать?
Меня охватила паника. Я отбросил телефон и щелкнул мышкой, закрывая ужасное сообщение. Во весь экран развернулась передо мной картинка с обнаженной Медеей. Неужели какой-то Пизагорас хватает своими граблями ее бедра, владеет всем этим богатством!? Глаза застила малиновая пелена.
Весь день я названивал Медее, но безрезультатно. Ходил из угла в угол, невпопад отвечал на звонки, не слышал коллег, и не мог ни о чем думать. Только о ней и ее странном письме. Никто из сотрудников не выпытывал у меня, что произошло. Страшила заглянул в кабинет, покачал головой и вышел. Оказалось, Медок написала не только мне, но и боссу, и подругам. Со всеми распрощалась, обрубила концы.