Минутная стрелка перепрыгнула еще на одно деление вперед. Круглые часы – ходики были неотъемлемой частью интерьера этой ароматной лавки, где Чайный Продавец сейчас считал минуты до закрытия. Прижавшись подбородком к теплому деревянному прилавку, он не сводил взгляд с круглого маятника, отслеживая глазами каждое его колебание. Девятнадцать часов пятьдесят три минуты. Это означает, что через семь минут можно будет снять с головы отвратительный фирменный чепец, от которого на лбу вечно остается красная зудящая полоска, и опустить пластиковые жалюзи, прикрывающие стеклянную дверь снаружи от вандалов. Тогда уже никто не сможет переступить порог опротивевшей лавки до завтрашнего утра, кроме него самого, разумеется. Тик – так. Тик – так. Тик – так. Маятник задавал ритм в голове Чайного Продавца. Тик – так. Тик – так. Тик – так. Или это сам Продавец задавал ритм маятнику? Он так долго глядел на ходики, почти запутавшись, что начало тикать раньше: быть может это он или всё же ходики?
Соседние лавки заперли свои двери на большие амбарные замки как только солнце опустилось за горизонт. Первым обычно покидал своё рабочее место старьёвщик. Его электричка отходила засветло, поэтому сразу после плотного ужина он обычно вешал на гвоздь свой аккуратный белоснежный передничек и закрывал дверь на два оборота. Вслед за ним запирали окна на тяжелые засовы две девочки продавщицы, похожие на маленьких синичек, из ювелирной лавочки напротив. Они всегда вместе приходили на работу, вместе весело чирикали на веранде, попивая целебные травы из небольшого заварочного чайника в перерывах между работой, вместе опускали жалюзи и вместе уходили в сторону остановки. Иногда Чайному Продавцу казалось, что эти девочки даже живут под одной крышей, готовя друг другу завтрак и вместе намывая полы перед сном. Следом за ними вереницей выдвигались со своих рабочих мест сапожник, книжный продавец, пожилая дама из птичьего отдела и мать троих детей из лавки с вещичками для малышей.
Чайный Продавец с завистью поглядывал на них, стоя у кофейной машины в углу и старательно делая вид, что он остается здесь каждый вечер до восьми исключительно от большой любви к своей работе. На самом же деле, всё было совсем иначе. Все эти люди были сами себе хозяева. Они занимались любимым делом столько, сколько считали нужным. Они приходили на работу, когда их сюда звала душа. И уходили во столько, во сколько им хотелось. Чайному Продавцу же лавка не принадлежала. Она принадлежала толстому мужчине с широкими белыми усами, который громыхал смехом каждый раз, когда Продавец поднимал вопрос о снижении количества рабочих часов.
– Милейший, – говорил обычно Хозяин Лавки своим раскатистым голосом, от которого его усы тряслись, словно при качке на корабле. – Кому нужна канарейка в семь вечера? Или подвеска в форме сердца? А вот выпить ароматного чаю никогда не поздно, поэтому наша лавка и работает до последнего посетителя.
– Конечно, я с вами абсолютно согласен, – кивал он обреченно головой, увенчанной фирменным чепчиком.
Такой разговор повторялся уже много лет подряд. Каждая из сторон заранее знала его исход. Но Чайный Продавец не мог перестать спрашивать. А Чайный Хозяин не мог перестать отвечать.