«Три дня тишины! —
Ответил один из них
И сразу душой поник.
Слезы текли из глаз. —
Дни были те страшны,
Стреляли, бомбили не раз.
Для других хочу тишины!»
Слова его, как фонари,
Для каждой потухшей души.
«Если в силах твоих – подари
Хотя бы три дня тишины!»
Другое мира дитя,
Память Садако почтя,
Вышла немного вперед,
И в руки бумагу берет.
Движений простых алгоритм,
В ладонях журавлик сидит.
«Мирной всем обстановки!
Атомной бомбардировки
Пусть больше не повторится. —
И к небу журавлик стремится.
Слова ее как журавли —
Столь их стремителен взлет,
Что в небесной пропав дали,
Вечная память живет! —
Если в силах – не повтори,
До́роги всем журавли!»
Еще один стал образцом,
Ребенок закрыл лицо.
Обращаясь к жителям всем,
Громко спросил: «Зачем?
Лагери, смерть, полумрак,
Гонения, голод. Как?
Скольких жизней оборван трос,
Страшно вслух произнести – Холокост.
Вижу только в одном любовь,
Чтоб ничья не пролилась кровь!
И слова мои, как пузыри,
Пусть не лопнут, поднявшись в высь,
Если в силах, жизнь подари,
И обязательно – поторопись!»