⇚ На страницу книги

Читать Вдвоем с моим мармотом… Юмористические стихи, рассказы. Пародии

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4490-3474-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Юмористические стихи

Я – памятник себе

Я – Ренессанс, эпоха Возрожденья,

я – Ариосто, Палестрина – я,

шедевры я творю до посиненья,

однако неизвестен никому.

Не будет жить поэзия моя,

и не войду я в пантеон нетленный,

и не узнают, видно по всему,

что я поэт и вправду ох… народный.

Не станут говорить, что несравненный

художник я, не будет, наконец,

и славы у меня международной

в грядущие века – и все, забыт.

На лысину паршивенький венец

мне ни одна свинья не водрузит.

Улыбка сержанта

Не улыбайся, Боже мой, не надо,

когда гоняют «В коечки – подъем!»,

когда пот льется бурным водопадом,

не улыбайся вечером и днем.

Не улыбайся утром, на осмотре,

и губ своих в усмешке не криви,

когда на строевой шагаем по три,

когда стираем ноги до крови.

А если спать ложимся до рассвета,

лишь одного до ужаса боюсь,

что, увидав во сне улыбку эту,

наверняка я больше не проснусь.

К улыбке той еще щепотку дуста,

чуть-чуть денатурата – и тогда,

от тараканов (чтоб им было пусто!)

на свете б не осталось и следа.

Так поневоле станешь ненормальным.

В субботу завещанье напишу.

На все пойду – на кухню и дневальным —

не улыбайся только, я прошу.

Баллада об ирокезе

Рассказывать об ирокезе,

который был немного crasy,

поскольку плавал по Замбези,

ел все подряд на майонезе,

ходил все время в затрапезе,

и, поселившись в Сен-Тропезе,

учился в тамошнем ликбезе,

все знал об электрофорезе

и кое-что об энурезе,

читал о Камбизе и Крезе,

Чезаре уважал Павезе,

ценил Паоло Веронезе,

знал в польке толк и в полонезе,

однако не любил поэзи-

ю и твердил, что будь он прези-

дент США, то Конголези-

я вся ходила бы в железе,

а после он болел амнези-

ей и послал боксеру Фрезе-

ру дерзкий вызов, но в парезе

потом валялся, и магнези-

ею лечился, втайне грезя

о виски, бренди и шартрезе,

потом он прыгал на протезе,

как вдруг снесли его в портшезе

и погребли на Пер-Лашезе, —

так вот, об этом ирокезе

рассказывать мне – хуже рези.

Иосиф Бродский. Письмо русским поэтам

Нынче ветрено у вас. Или морозно.

Скоро осень. Или дней весенних завязь.

Я хочу у вас спросить вполне серьезно:

что вы к этим «римским письмам» привязались?

Может, ритм заворожил меня подспудно

иль в тот раз не повезло с парнасской клячей.

Мне теперь отлично видится отсюда:

со стишком я этим явно напортачил.

Почему лишь до колена «тешит дева»?

«Дальше локтя» не идут лишь от бессилья.

Написать я написал, но, было дело,

мы и дальше, мы и глубже заходили.

И «вне тела» я ошибся, несомненно.

Сам тогда, видать, в запарке был любовной.

Ведь привычная телесная измена

начинается, как правило, с духовной.

А с солдатом и купцом – судите сами —

мысль казалась мне глубокою когда-то.

Но внушать, что дни сосчитаны не нами,

для философа, конечно, мелковато.

Бог не фраер, ибо курица не птица, —

сказанул я в полемическом дурмане,

но ведь ежели в Империи родиться,

то достанет Цезарь и в тмутаракани.

От него в дому не скрыться, как от вьюги,

не свихнуться, не уйти в себя, не спиться.

Если ж есть в стране наместники-ворюги,

все они – без исключенья! – кровопийцы.

И еще там неувязочка: патриций

снять за «так» хотел античную шалаву.

Но гетера – не советская девица,

спать с которой можно было на халяву.

И теперь, проживший обе половины,