Ему часто снился один и тот же странный сон…
…Мальчик был маленький. И времени для него еще не было. Было только непостижимое пространство зеленой лужайки. А в центре светилась прекрасная и таинственная планета – алая, только что распустившаяся роза. Тугая спираль ее лепестков переливалась оттенками огненного, ярко-красного, бордового.
Цветок завораживал и манил.
Над розой сейчас летал крохотный полосатый монстр. Его прозрачные крылья гудели, а мохнатые, рахитично полусогнутые ножки с острыми коготками нащупывали опору. Наконец он зацепился за упругий лепесток и повис на нем. Хрустальные глаза, словно зеркала, отразили голубую траву и сидящего перед цветком ребенка.
Ребенок был мир.
Оса тоже была мир.
Блестящие расширенные зрачки мальчика с интересом следили за ней.
Затем ребенок протянул руку и взял летающего тигра пальчиками.
Два мира встретились.
Оса повернула голову. Обидчиво поджала хоботок. Предупреждающе, как бы примериваясь, выпустила и снова втянула в брюшко зазубренное жало. Ребенок в ответ крепче сжал пальцы на плотном полосатом панцире.
Тогда оса, резко подгибая брюшко, ударила черным стилетом в розовый пальчик.
Крик боли и ужаса огласил вселенную лужайки…
На этот крик первой прибегает сестра Настя. Круглолицая девочка, очень резвая и лукавая. Она сначала дует на пальчик и пытается утешить, успокоить одетого в белую матроску с галстучком трехлетнего кудрявого Алексея. Но это ей не удается. Следом за нею, как птички, подлетают и старшие сестры. Рассудительная Ольга, осторожная, спокойная Татьяна и красивая Мария. Они хлопочут вокруг плачущего мальчика до тех пор, пока из противоположного, заросшего кустарником угла парка к ним не приближается одетый в белую рубашку и морскую фуражку дядька. Его усатая украинская физиономия выражает высшую степень озабоченности и беспокойства. Он видит уже начавший синеть и вспухать пальчик, хватает Алексея в охапку и, бережно прижимая его к широкой груди, уносит в желто-белое здание…