30 декабря 1880 г., крепость Геок-Тепе, Ахал-Текинский оазис
– Что может собственных Платонов и быстрых разумов Невтонов российская земля рождать. И инженеров тоже, – улыбнулся поручик, – приветствую господина пионера. Рыть будете?
– Каждому – своё. Кому героически штурмовать текинскую твердыню, а кому – копать. Всенепременно будем. Проводите?
– Как и должно гостеприимному хозяину. Добро пожаловать в Третью Закаспийскую роту.
Инженер-подпоручик Ярилов кивнул и пошёл вслед за ротным командиром.
– Припозднились вы, стемнеет скоро.
– Так все редуты обходим. Присматриваем место для минной галереи. Вот только к вечеру до вас добрался, – ответил Ярилов.
Пехотный поручик обернулся к гостю и хотел что-то сказать, но не успел: наступил на ведро, оставленное в траншее. Загремела жесть, а следом – брань:
– Фельдфебель! Что за бардак? Ты бы ещё самовар сюда приволок.
– Виноват, ваше благородие, сей секунд исправим, – начал оправдываться седоусый вояка.
Ярилов пошёл дальше. Разглядел ступеньки в стенке редута, поднялся.
Вот она, Геок-Тепе, твердыня непокорных текинцев. Стены из кирпича-сырца, высушенного на солнце. Непрочность стен компенсируется их чудовищной толщиной; снарядами не взять, от лёгкой артиллерии толку мало, а тяжёлые осадные орудия как тащить через пустыню? Потому генерал Скобелев, начальник экспедиции, не особо рассчитывает на канониров и распорядился делать подкоп, закладывать мину, подрывать цитадель из-под земли.
Инженер достал блокнот, начал делать пометки карандашом. Вспышку заметил лишь краем глаза и не успел придать значения.
Будто невидимое чудовище ударило тяжёлой лапой по голове: фуражку сорвало, забросило невесть куда; в глазах сверкнули искры, как от бенгальского огня…
…от бенгальских огней хотелось зажмуриться. Вокруг рождественской ёлки танцевали какие-то странные люди в полосатых халатах и лохматых папахах, размахивая саблями.
– Тащите его сюда. Фельдшера бегом.
Жена улыбнулась и протянула ребёнка: поцелуй, мол. Ярилов осторожно принял внезапно тяжёлый свёрток, заглянул: вместо головы – двухфунтовая граната и фитиль горит…
– Крови-то нет, считай. Повезло, по касательной.
Хлопки по щекам.
– Иван Андреевич!
Инженер открыл глаза: над ним склонились тёмные силуэты, тонкой струйкой лилась вода из фляги на лицо. Спросил:
– Где? Почему граната?
– Очнулся, слава богу, – выдохнул поручик, – и никакая не граната. Пулей слегка оцарапало. Что же вы, друг мой, на бруствер полезли, да ещё в белой фуражке?
Ярилов сел: тут же всё поплыло перед глазами. Схватился за стенку траншеи.
– Тихо, тихо. Фельдшер скоро придёт, носилки готовы. Отнесём вас в лазарет.
– Нет. Не надо в лазарет. Уже всё прошло.
Не хватало ещё в самом начале осады оказаться вне дела! Иван собрался с силами, поднялся, опираясь на чьё-то плечо. Сказал:
– Странно, я выстрела не слышал.
– Так свою пулю и не услышишь, – пояснил поручик, – коли свистнула – значит, мимо.