Говорят: «судьба посылает знаки», говорят: «Бог хранит», ещё говорят: «случай подвернулся» или: «черти занесли» – в зависимости от степени неожиданности и приятности того или иного происшествия…
Вот Вадим Петров, например, вообще не верит ни в судьбу, ни в Бога, ни в чёрта, ни в его бабушку. Он верит в то, что его жизнь – в его руках! А что вы хотите? Ему восемнадцать!
Сейчас он собирается на День рождения к Оксанке – бывшей однокласснице. Чистая рубашка, потёртая кожаная куртка, не менее потёртые джинсы, лёгкие кроссовки – классический прикид конца века… Вадька подошёл к зеркалу. Высокий, стройный паренёк с живыми блестящими глазами на смуглом лице придирчиво окидывал Вадьку взглядом по ту сторону зеркала. Пожалуй, ворот стоит расстегнуть – вид более независимый. «Сойдёт!» – самодовольно-небрежно решил Вадька, пригладил тёмные волосы, легко подпрыгнул и сделал руками так, как делают ниндзя в телевизоре. Он бы и крикнул соответственно, не спи за стеной маленькая сестрёнка.
Прохладный, ласковый майский вечер жался с улицы к оконному стеклу, подмигивал, манил и пленительно улыбался. Вадька тоже улыбнулся ему. Словно опять увидел своё отражение – молодое, прекрасно-глупое и счастливое. Выглянул в окно: «Что-то больно свежо. Пахнет дождичком. Тэкс-тэкс»…
– Ма! Где у нас зонтик?
Послышались торопливые шаги, и в комнату вошла тихая женщина с уставшими, но лучистыми глазами.
– Ты куда, Вадик? – спросила она шёпотом.
– В гости, мам. Где зонтик?
– Не засиживайся допоздна, сынок.
– Конечно, мамуль! Вернусь к «Спокойной ночи, студенты»! – Вадька сделал лицо отличника-первоклассника.
– Зонт на шкафу, – тихо улыбнулась мать. Она стояла, прислонившись к косяку и влюблёнными глазами следила за сыном. Тот вскочил на стул, потянулся… ещё дальше… Он почувствовал, что теряет равновесие, стул под ним закачался и вдруг с грохотом упал на пол вместе с Вадькой.
– Вот зараза! – процедил Вадька сквозь зубы, потирая ушибленный локоть.
В соседней комнате заплакала девочка. Мать кинулась к ней. Вадька был очень зол на себя, на шкаф, на зонтик, а больше всего – на стул, за что и наградил его символическим, но ощутимым по силе пинком.
– Я ушёл, мама! – крикнул Вадька, пытаясь заглушить детский плач, и выбежал на улицу.
Пасмурный майский вечер уже заждался его, поэтому встретил детским смехом, чириканием и гудками. Но было в этом слишком бурном приветствии что-то подозрительное…
Вадька подбежал к автобусной остановке. Дорога была пуста. Нетерпеливо глянул на часы. Щёлк! – что-то упало на циферблат, цифры расплылись, стрелки искривились. Шлёп! – что-то стукнуло по носу. Дзинь-дзинь! – запел железный карниз. Плюх-плюх-плюх! – деревья испуганно и часто заморгали листочками. В одно мгновение асфальт стал пятнистым, а в следующее по нему уже катились потоки холодной дождевой воды. Дождик, друган майского вечера, резвился по полной!
Вадька стянул ворот, чтобы не капало за шиворот, быстро оглянулся, ища спасительное убежище. Как назло, поблизости спрятаться негде. И тут же услышал за спиной:
– Вставайте ко мне, а то совсем промокните.
Момент – и Вадька очутился в каком-то закрытом розовом пространстве. Обернулся и замер – прямо перед его лицом вспыхнула розовая улыбка, рассыпались по плечам белокурые локоны, на них тоже горел алый отсвет.