Читать Консервированные дни

© Анна Динельт, 2018

ISBN 978-5-4490-2443-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Консервированные дни» – это три истории, объединённые главной героиней Анной Штольц. На их создание меня вдохновили некоторые события моей жизни, которые я решила не доверять памяти, а законсервировать в тексте. Эмоции и впечатления, выраженные в словах, превратились в трилогию о любви и взрослении.

В самом широком смысле «Консервированные дни» можно назвать путешествием в поисках смысла. Описанные места выбраны неслучайно: с гор Кавказа в первой части «Мост Мира» героиня спускается на равнину Парижа в «Поцелуе», а после погружается в сибирские подземелья в «Повешенном». На своём пути она встречает людей, которые становятся для неё проводниками в мир чувств.

Трилогия построена в обратном хронологическом порядке: в «Мосте Мира» представлен более поздний период, чем в «Поцелуе» и «Повешенном». Такая структура позволила связать эпизоды в единый сюжет, однако каждая история сама по себе является законченным произведением, и читатель может решать самостоятельно, с чего начать.

Благодарю за поддержку в создании трилогии мою семью и друзей. Ваши внимание и советы позволили мне воплотить задуманное.

Мы – истинные страны.1

С некоторыми городами, как и с некоторыми людьми, отношения начинаются с середины. Так получилось у меня с Тбилиси. Я прилетела сюда из Сибири в поисках ответов на вопросы из семейного прошлого, а нашла свою историю.

Моя фамилия Штольц. «Ш» как школа, «Т» – Толя, «О» – Ольга, «Л» – Лена, мягкий знак, «Ц» – цапля. Нет, в конце нет «тс», только «ц». Вот так уже почти 30 лет я произношу эти шесть букв – последнее видимое доказательство немецких корней. Каждый раз, когда мне на глаза попадаются тексты живущих за границей соотечественников, где они грустят по поводу труднопроизносимых для иностранцев русских имён, я думаю о том, что самые близкие каждому человеку слова – важная часть кода, которая сразу обозначает границу. Вы можете прекрасно знать язык, но стоит только назвать фамилию, и в вас увидят чужого. Эту теорию я проверяю на практике всю жизнь.

Россию немецкой фамилией не удивишь. Императоры начиная с Петра I приглашали немцев, выделяя им землю и обеспечивая освобождение от податей и воинской службы2. В ответ на щедрость семьи из Вюртемберга, Бадена, Пфальца, Гессена честно трудились, возводили дома и целые деревни; выращивали всё, что можно было вырастить, – от пшеницы до винограда; создавали крепкие хозяйства, на радость себе и приютившему их государству. Тысячи колонистов обосновались в Поволжье, на берегах Днепра и в Закавказье. В Сибири шмидты и мюллеры построили свои кирхи во время столыпинских реформ. Но всё-таки большинство, как и мои предки, оказалось здесь после постановления 1941 года о переселении лиц немецкой национальности. Так переменчивый ветер истории перенёс моего прадеда Михаила Карловича и его семью из солнечной Гянджи в сибирские морозы.

С середины XX века немецкое прошлое тщательно старались забыть – не сохранилось ничего: ни языка, ни легенд, ни традиций. Благодаря волшебной силе Facebook и нашедшей меня по архивной фотографии троюродной тёте полгода назад я с большим удивлением узнала о том, что жена Михаила, Екатерина Лобода, родом из Тбилиси, и, похоже, этот город познакомил дочь жандармского чина и приезжего немца.