Читать Суверенная демократия: от идеи к доктрине. Сборник статей

Суверенная демократия – уже не просто эффективная политическая концепция. Она превратилась в действующую доктрину, которая реально консолидирует правящую элиту и правящую партию. Она признана на Западе. Она – «живая». Возникающие вокруг нее дискуссии свидетельствуют о ее популярности и о том, что российский правящий класс – не закосневшая сословная группа, а динамичная элитная коалиция. А это – гарантия продолжения демократического развития страны. Традиционный потенциал «подлинной демократии» и «государственного суверенитета» несопоставимы с тем интеллектуальным и коммуникативным зарядом, который несет в себе суверенная демократия.

От идеи к доктрине. Заместитель руководителя Администрации Президента Российской Федерации, помощник Президента России Владислав Сурков, инициировал дискуссию о национальных приоритетах (весна 2005 года), а затем выступил с основными положениями суверенной демократии перед активом «Единой России» (февраль 2006 года). Распространение этих идей в среде экспертного сообщества и политической элиты произошло очень быстро. В формировании собственно доктрины «суверенной демократии» приняли участие ведущие политологи России: Вячеслав Никонов, Глеб Павловский, Валерий Фадеев, Виталий Третьяков, Андраник Мигранян, Алексей Ча-даев, Максим Соколов, Леонид Поляков, Виталий Иванов, Леонид Радзиховский. Каждый из них высказал собственное понимание ее базовых положений, и это стало одной из причин системного характера новой доктрины.

К лету 2006 года вокруг суверенной демократии консолидировалась большая часть политического класса. Дискуссию поддержал Президент России Владимир Путин. А в сентябре «Единая Россия», ведущая политическая партия страны, провозгласила в своем программном заявлении «стратегию качественного обновления страны как суверенной демократии».

Доктрину суверенной демократии быстро восприняли на Западе. Россия навязала «Большой восьмерке» свою повестку дня, а Владимир Путин выступил на саммите как основной ньюсмейкер. Можно спорить о деталях, но саммит стал свидетельством международного признания новой идентичности нашей страны, описываемой именно формулой «суверенная демократия». Как отмечала Los Angeles Times, «Вашингтон должен смириться с тем, что нынешний Кремль будет энергично отстаивать национальные интересы России и не станет уклоняться от конкуренции с Западом в борьбе за политические и экономические преимущества».

Суверенная демократия ясно прочитана (и понята!) на Западе как стратегия последовательной, комплексной и жесткой защиты национальных интересов при сохранении открытости страны, демократических институтов и рыночных механизмов российского образца. И не беда, если Джордж Буш считает, что суверенной демократии не бывает, а Дик Чейни предлагает собственную трактовку этого термина. Полагаю, это лучшее свидетельство живучести и органичности созданных по инициативе Кремля конструкций.

Суверенная демократия – не калька с sovereign democracy, а авторский проект. Формула sovereign democracу была создана американской политологией и пропагандой в период противостояния Запада с Советским Союзом. Однако определение sovereign означало в ней «независимая», а еще точнее – «независимая от СССР». Дик Чейни, обращаясь к лидерам восточноевропейских стран в Вильнюсе, говорил о «сообществе суверенных демократий» именно в этом смысле, только СССР в качестве виртуальной «империи зла» сменила Россия. Некоторые эксперты считают, что термин был рожден на Тайване, который искал собственную, отличную от Китая, идентичность.