Бурый немножко пьян.
Он льнет к подлокотнику кресла в надежде уснуть прямо здесь, в зале, перед бормочущим что-то там себе под нос теликом, но организм не слушается желаний. Плевать. У него все равно куча мыслей в голове, не хотелось бы, чтобы они разбудили где-нибудь под полночь. А что в них? Один человек, ступавший в эти стены раз пять за три года и не выходящих из бурых грез.
И то – на пороге – да-да, вот курсовая, ошибок немного, я подкорректировал что надо, держи. И дверь вновь закрывалась.
Черт подери.
Бурый путается в ногах, словах, событиях, когда дело касается его – потеют ладошки, головка кружится – он точно уже залпом глотнул хорошего полу-сухого и терпкого, не щадящего и моментально вырубающего. Ему копна черных волос кажется идеальным обиталищем для своих пальцев, широкие плечи – для своих рук, а все долговязое, алебастровое тело прекрасной прогулочной дорожкой для губ. Он часто забывает, что говорить и думать – разные процессы, поэтому иногда отвечает про себя, а не вслух, и стоит, молчит, смотрит на свою возвышенность. Неподъемную.
У Черного 24/7 прекрасная жизнь, хорошая учеба и подвластное его обаянию общество – еще и хорошие отношения с родителями (нереально) – вообще охуел.
Бурый и любит, и завидут, и ненавидит одновременно: «эй, кретин большеглазый, я измотался чувствами к тебе – смотри, полноценная мумия – и меня жутко бесит твоя улыбка а-ки «привет, ХОРОШИЙ ЗНАКОМЫЙ». Это мысли, это всё про себя.
У Бурого проблемы с универом размером с Солнечную Систему, на пороге отцовского дома в лучшем случае встретят со сковородкой (в худшем не пустят вообще), а со всех сторон дурной, презрительный взгляд – завсегдатая норма. Что сказать. Параллельные прямые, не пересекающиеся совершенно. А **** Бурый выступает абсолютно в любой истории – эдакий лузер-сучонок с розовыми волосами (дурная его башка), большими футболками – натуральнами мешками (кстати о мешках – под глазами еще одни) и вздернутым характером.
Бурый немножко пьян.
Черный, Черный, Черный…
Этакая неуклюжесть с милостью, присущая только хорошим мальчикам, доброта и услужливость в глазах – в них можно раствориться, а можно утонуть, что выбирешь? – приятная улыбка на одну вторую лица, на самом деле крепкие руки: пять лет баскетбола однако прошли не зря, теплая кожа – наверное, такое же сердце. Нет, не наверное. Черного даже идеализировать не надо – вот он, стоит перед тобой, оправдывает все ожидания сразу. Но Бурый знает – Бурый знает всё – что он легок на влияние, его можно изменить, и попадись он в его руки, Черный моментально стал бы плохим. О да, Бурый вытащил бы на свет черную лошадку, что пасется внутри; оседлал и навсегда сделал бы своей. Может, Черный и ведет кружок рисования у детей, и занимается лепкой анимаций из пластелина, может, он вырезает снежинки к Новому Году и кормит городских голубей, и сдает кровь, и собирает деньги на спасение арктических мишек – у Бурого иногда так зашалит воображение, что он четко может расслышать в голове его прерывистый, пошлый стон.
Бурый немножко пьян.
Совсем чуть-чуть.
Он бежит расфокусированным взглядом по стене и считает трещины. Сбивается на шести и переходит к своим собственным. Тысячи. Мигающая над головой лампочка точно секундомер взрывчатки – а вообще, было бы неплохо, разнеси она всё тут к чертям.