То, что ты прекратил бороться с мраком, не означает, что мрак перестал бороться с тобой.
То, что ты перестал верить в свет, не означает, что свет перестал верить в тебя.
Троил
Таамаг взяла грецкий орех и с треском раздавила между большим и указательным пальцами.
– Ну наконец-то хоть один не гнилой! Вернуться бы и набить морду продавцу! Знал же, собака, но ни гугу, – сказала она мечтательно.
– Думаешь, продавец сам решает, чем ему торговать? Его хозяин ставит, – миролюбиво заметила Хаара.
Таамаг решила проблему просто.
– Ну так за чем дело стало? И хозяину! А если хозяин отмажется, что покупал их на базе, то не полениться и сходить туда. Если не бить морду всем по цепочке, виноватых вообще не окажется, потому что среди людей крайних нет по определению. Каждого кто-то заставил. Один он святой, только нимб дома забыл.
– С таким подходом через три часа окажется, что ты должна с пулеметом ходить по улицам и отстреливать всех подряд, – усомнилась Хаара.
– Настоящая валькирия не ищет легких путей! – с чувством сказала Таамаг, протягивая руку за новым орехом.
Хрусь!
Заинтересовавшись возможностью давить орехи пальцами, любопытный оруженосец Бэтлы попытался повторить тот же фокус, но, с минуту попыхтев, сделал вид, что ему больше нравится разглядывать скорлупу.
– Дохляк! Настоящий мужчина должен рвать железо зубами! – презрительно уронила Таамаг.
– А почему железо-то? – обиженно спросил оруженосец.
– Для гемоглобина, – предположила Хола, помешанная на правильном питании.
Таамаг презрительно посмотрела на нее. Она считала за людей тех, кого могла убить одним ударом кулака.
– Что ты знаешь о жизни, красотка? Папочка и мамочка сдували с тебя пылинки и вызывали реанимобиль, если йогурт, который ты выпила, оказывался просроченным на десять минут. А меня в детстве сестры приматывали веревкой к креслу. Эти конченые истерички считали меня психопаткой! МЕНЯ!
Хола умильно подняла брови, незаметно толкая Хаару ногой.
– Ай-ай, как нехорошо! И ты рвала веревку? – спросила она ласковым голосом.
Честная Таамаг терпеть не могла обманывать.
– Нет. Я плакала и пыталась до них хотя бы доплюнуть. А эти дуры отпрыгивали и тыкали в меня шваброй. Но тогда я была еще маленькая. Они зауважали меня, только когда я в первый раз оторвала кухонную дверь. Или, возможно, что-то было еще до этого. Не помню, – сказала она.
Хаара дрогнула накрашенным ртом. Женщина взрослая, сложная, умная, привыкшая выискивать во всяком сказанном слове второе, третье, четвертое дно, она никак не могла осознать честной простоты. Сама возможность простоты и правды казалась ей подозрительной и нелогичной. С какой целью люди говорят правду, если ничего от этого не выигрывают и только выставляют себя на посмешище? Таамаг же озадачивала ее непрерывно. Всякий раз Хаара машинально начинала искать в ее словах потаенный смысл и, не находя его, царапала нос о голую истину.
– Прекрасная погода! – сказала Хола, мудро решив, что пора срочно сменить тему.
– Чудесная! – согласилась Хаара, мгновенно усматривая требуемый подтекст и успокаиваясь на этом.
– Угум. Лучше не бывает! – сипло произнесла Радулга, терзая острыми ногтями хлеб и катая хлебные шарики. Так как убивать было пока некого, валькирия ужасающего копья пребывала в глубокой меланхолии.