Бабушка плохо видела. У неё в глазах были круги и пятна. Катенька, сколько не заглядывала бабушке в глаза, никаких кругов и пятен не замечала.
— Там ничего нет! — убеждала она бабушку, — только слёзки и красные ниточки.
— Есть, — сокрушённо качала головой старушка, — круги сверкают, и чёрные пятна плавают. Никто кроме меня их видеть не может.
Это было непонятно. Ведь если что-то есть, это видят все. Разве бывает так, что один человек видит, а другой не видит? Катенька забиралась бабушке на колени, крепко-крепко обнимала за шею и целовала в щёку.
— Отпусти, Котик, ты меня задушишь, — смеялась бабушка.
Вообще-то бабушка была мамина, Кате она приходилась прабабушкой, но от этого Катюшка любила её ещё больше. Другие бабушки работали и, когда в садике объявляли карантин, или девочка сама чувствовала недомогание, её оставляли с прабабушкой Варей. Это были чудесные дни.
Катенька любила слушать, как ей читают книжки. К сожалению, бабушка Варя не видела букв. Внучка перелистывала страницы, рассматривала картинки и сообщала, что на них нарисовано. Тогда бабушка «читала», вернее, рассказывала по памяти. Её истории не совпадали с теми, что читали родители или другие бабушки, но Катеньке неправильные сказки нравились даже больше. Особенно Катя любила «Про Синеглазку», могла слушать бесконечно.
— Опять? — удивлялась бабушка, — снова хочешь эту?
— Пожа-а-а-луйста! — просила девочка.
— Котик ты мой синеглазый, — улыбалась рассказчица.
— У меня серые, — спорила внучка, — папины.
— Серые? Ну, ничего. Я не вижу, могу думать, что синие глазки, как у дедушки.
— Не видишь? Меня? — Новость поразила Катеньку. — Совсем-совсем?
— Чуть-чуть различаю силуэты, — успокаивала её бабушка, — для меня лица людей похожи на непропеченные блины — ровные и бледные.
— Блины!
Катенька расплакалась. Ей обидно было такое слышать.
— Другая девочка придёт вместо меня, а ты и не поймёшь!
— Пойму, Котик, я тебя из миллиона девочек узнаю.
Этот разговор Катенька вспомнила, когда мама по телефону жаловалась подруге, что бабушка скоро может совсем ослепнуть.
— Даже блинов не будет видеть? — спросила Катя.
Мама обернулась и погрозила пальцем:
— Нехорошо подслушивать.
Все следующие дни Катенька ходила печальная. Даже празднику в честь своего дня рождения радовалась мало. Она растёт, взрослеет, а для бабушки Вари остаётся малышкой, которую та помнит с тех пор, пока ещё видела лица, а не блины вместо них.
Взрослые старались развеселить Катюшку, не понимая причин её грусти.
— Вот, смотри! — говорил папа, — сколько в торте свечей? Четыре. Тебе исполняется четыре годика. Загадай желание и подуй. Если погасишь, желание исполнится.
— Правда?
— Правда-правда, — сказали все хором.
Катенька поверила и загадала, чтобы глазки у бабушки Вари выздоровели. Как только огонёчки на свечах исчезли, именинница стала весёлой. Вот как всё просто! Теперь бабушка не ослепнет!
Гости разошлись, мама уложила уставшую Катеньку в постель, пожелала сладких снов и ушла. Девочка закрыла глаза, но почувствовала, что в комнате кто-то есть. Села и осмотрелась. Рядом с дверью, там где горел похожий на божию коровку ночник, стояла высокая незнакомая женщина в длинном бирюзовом платье. Она смотрела печально и покусывала нижнюю губу.