Читать Полярные аргонавты

Шрифт

Интервал

Вступление

Свирепый ветер завывает в вышине. Его голос похож на заунывную волчью песнь под полярными звездами. Сидя одиноко у ярко освещающего комнату камина я слышу, как от его неистовства со скрипом раскачиваются вершины елей. Это вечно презрительный голос Великой Белой Страны.

О, я ненавижу, ненавижу его! Почему человеку не дано забывать? Почти десять лет прошло с тех пор, как я влился в ряды Неистовой Рати. Я путешествовал, я совершал паломничества к алтарям красоты, я гнался за призраком счастья до самых краев земли. И все равно всегда одно и то же: я не могу забыть.

Почему человека должна вечно осенять, подобно крылу вампира, тень его прошлого? Разве не обрел я прав на счастье? У меня есть деньги, положение, имя – все, что означает «Сезам, откройся» для волшебной двери. Многие входят в нее, я же бьюсь лбом о ее окованную медью поверхность, разбивая его в кровь. Нет, я не обрел право на счастье! Все дороги мира открыты передо мною, праздник жизни сверкает яркими красками, чудотворцы создают пышные зрелища торжествующих красоты и радости – и все же нет мира в моем сердце. Я видел, я пробовал, я пытался. Зола, грязь и горечь – вот все, что мне досталось. Теперь я оставлю бесплодные усилия. Тень крыла вампира накрывает меня.

И вот сижу я у ярко пылающего огня, опустошенно усталый и печальный. Слава богу, наконец я дома. Здесь все почти что совершенно не изменилось. Пламя освещает обшитый дубом зал; мерцает блеск скрещенных палашей, стеклянными искрами отражается огонь в глазах чучел оленьих голов, меховые ковры покрывают натертый паркет – во всем уют, домашнее тепло и привычная атмосфера моего детства. Порой мне кажется, что все это был лишь сон: Великое Белое Безмолвие, соблазны золотой лихорадки, неистовство борьбы – лишь сон, и вот-вот я, проснувшись, услышу, как Гарри зовет меня поохотиться на болоте, увижу дорогую любимую маму с ее кротким мягким ртом и щеками, нежно окрашенными в розовый цвет лепестков шиповника. Но нет! Зал безмолвен. Мама навеки упокоилась в семейном склепе, Гарри спит под снежным покрывалом. Всюду тишина. Я один, всегда один.

Я сижу в большом резном дубовом кресле моих предков – безвольно поникшая человеческая фигура с изможденным лицом и безвременно поседевшими волосами. Около меня на полу лежит костыль. Моя старая няня тихо подходит, чтобы поправить куски торфа в камине. Ее румяное морщинистое лицо приветливо улыбается, но я замечаю тревогу в ее голубых глазах. Она беспокоится обо мне. Должно быть, доктор сказал ей что-нибудь. Без сомнения, дни мои сочтены. Потому я и решил рассказать обо всем: о Великом Походе, о Пути к Сокровищам, о Порожденном Золотом Городе, о тех, кого золотой соблазн завлек в Великую Белую Страну, о Зле, которое повелевало ими, о Гарри и о Берне. Может быть, рассказ об этом укрепит мои силы. Завтра я начну, а теперь, ночью, дайте мне уйти в воспоминания.

Берна! Я упомянул о ней. Передо мной встает сейчас ее бледное одухотворенное лицо с огромными серыми, полными тоски глазами, милый трагический невыразимо трогательный образ. Где ты теперь, детка? Я прошел весь мир, чтобы найти тебя. Я вглядывался в миллионы лиц, день и ночь я искал, вечно надеясь, вечно обманываясь, потому что, помоги мне Боже, дорогая, я люблю тебя. В этой обезумевшей жаждущей наживы орде ты была так слаба, так беспомощна и все же так жаждала любви.