Читать Игра в жизнь. Часть 3. Играть, чтобы жить

Юноша становится взрослым,

когда он наконец понимает,

что взрослых не существует.

Жильбер Сесброн

В большой поточной аудитории РГГУ царила полутьма. Была поздняя осень и в начале первой пары было еще солнечного света не хватало, чтобы осветить весь зал. Желтый свет аудиторных ламп, половина из которых перегорела также не мог рассеять пасмурную темень. Лектор – пожилой профессор в больших очках с роговой оправой и густыми седыми усами, монотонно бубнил глядя куда-то под ноги материал лекции. На нем был одет серый свитер, а поверх него такой же серый пиджак, судя по виду которого, лекции в нем читались как минимум последние 20 лет.

Студенты, разморенные после уличного холода в тепле работающих на полную мощность батарей аудитории, пребывали в сонно-расслабленном состоянии. Кто-то записывал, кто-то тихо шептался с соседом, а кто-то откровенно спал, положив голову на парту.

Аудитория напоминала деревню Обломовку, где все было погружено в комфортный и приятный сон. Каждый из присутствующих видел какой-то свой собственный сон, и лишь в моменты, когда лектор сбивался с мысли и в аудитории повисала неловкая пауза, этот сон как бы на мгновение синхронизировался. Все внимание сосредотачивалось на молчащем лекторе, как будто бы его молчание было чем-то намного более значимым, чем содержание его лекции. Но как только он продолжал говорить напряжение от тишины улетучивалось и каждый снова проваливался в свой сон.

Но даже в этой царстве покоя и комфорта мне было не до сна. Я сидел на первой парте прямо напротив лектора и сосредоточенно записывал материал. Не могу сказать, что материал лекции или его подача были для меня хоть сколько-нибудь интересны. Все это я уже самостоятельно прочел в учебниках и дополнительных материал полгода назад. Но читающий лекцию профессор Лазарев, который по совместительству заведовал кафедрой онтологии и теории познания был научным руководителем моей курсовой работы. Я нашел хитрый способ защиты курсовой работы в ускоренном и облегченном формате. Дело в том, что на этой кафедре существовал особый дискуссионный кружок. И удачное выступление с тематическим докладом на кружке могло быть зачтено профессором в качестве успешной защиты курсовой. Таким образом, для меня это было возможностью заранее закрыть вопрос с курсовой работой и потренироваться в публичном выступлении и последующей дискуссии. И именно для этого мне сегодня необходимо было быть здесь. Залог успеха в выступлении на кружке виделся мне в том, чтобы начать выступление с цитирования идей профессора Лазарева из сегодняшней лекции. Ничто так не радует этих пожилых профессоров как внимание и признание, даже со стороны студентов.

Меня можно было назвать карьеристом или любимчиком. Возможно многие однокурсники так и считали, хотя никто не смел сказать что-то подобное мне в лицо. Но для меня стремление учиться на отлично и иметь высокий авторитет среди преподавателей не было самоцелью. Это не льстило моему эго. Я делал это исключительно для достижения своей цели – получения красного диплома.

В один момент профессор Лазарев закашлялся, и я отвлекся от лекции, погрузившись в свои мысли. Сегодня я проснулся в 6 утра, умылся холодной водой, сделал зарядку и пробежал три километра в парке. После этого серия отжиманий и подтягиваний, контрастный душ и ментальные упражнения ни пробуждение разумы, полезный завтрак и поход в университет. Мне нравилась моя нынешняя жизнь. К третьему курсу университета я подошел с полным ощущением, что моя жизнь удалась. Посудите сами, я зарабатывал большие деньги в покере, активно занимался спортом, был в центре всех университетских тусовок и имел успех у женщин; к тому же я шел на красный диплом и пользовался уважением у преподавателей. Мама наконец-то гордилась мной и рассказывала всем подругам, какой у нее замечательный сын.