Читать Смута. 1985—2004

Малые надежды и большая ложь

Весна столкнула лбами и еще более ожесточила сторонников и противников «перестройки» – от Горбачева до Лигачева, от Ельцина до закостенелых членов политбюро, от дворников, которые все стояли за «советскую власть», до профессоров высшей школы и Академии Наук, исповедовавших «плюрализм» и многопартийность.

Противостояние подогревалось массовым ажиотажем, охватившим страну из-за выборов на Съезд народных депутатов, намеченных на март 1989 года. Съезд должен был избрать новый Верховный Совет СССР. Впервые советская власть позволила своим гражданам выдвинуть кандидатами в депутаты несколько человек по разным спискам, впервые в истории Советского Союза эти граждане получили право выбора своих представителей на Съезд. Ельцин, исключенный ранее из Политбюро ЦК КПСС, стал самым популярным кандидатом на съезд и в Верховный Совет, и в местных окружных избирательных округах стал набирать подавляющее число голосов. Конечно, сегодня уже не всем будет понятно, что такое был тот Съезд или Верховный Совет, может быть, даже фамилия Ельцин мало что скажет новому поколению. Но для этого есть Интернет, так что интересующиеся могут навести справки о механизмах и устройстве загнивающей советской власти тех лет и о некоторых борцах с этой властью. Если вспомнить о том «историческом» Съезде, не многое с тех пор изменилось, Государственная дума 2009 года по своему характеру работы и персональному составу не очень отличается от Верховного Совета СССР образца 1989 года со своим неизменным «одобрямс».

Можно лишь добавить, что результаты выборов в Москве были опубликованы, Коммунистическая Партия и «народ», который был с ней в бесконечном и бессмысленном единстве, оказались в меньшинстве – Ельцин получил более 90% голосов, что стало серьезным предупреждением закосневшей партократии об истинном балансе сил в стране и началом нового этапа в непрекращающейся все советское время лжи об этом единстве.

Основы этой лжи, заложенные политиками, трансформированный марксизм, «всепобеждающее учение» партийных философов, стали колебаться от ветхости, как пятиэтажные панельные «хрущёвки», разваливающиеся время от времени от слабеньких взрывов на кухнях из-за неисправности газовых конфорок.

Я думаю, что массовое сознание советских граждан к

89-ому году претерпело существенные изменения, ведь «перестроечные» тенденции уже намечались со времени провозглашения «гласности» на XXVII Съезде КПСС в феврале 1986 года. Слабенькие ручейки новой «Горбачевской оттепели» размывали чудовищный по размерам и смыслам айсберг «непоколебимого строя».

С 1987 года началось все более открытое обсуждение сталинизма, как явления, сошедшее на нет после первой «оттепели» в 60-е годы. Критики советского строя выходили из подполья, стали публиковать старые «работы в стол», наконец, дождавшиеся своего часа. Вал новой, доселе неизвестной советскому человеку, информации нарастал, и достиг своей сокрушающей величины в эти годы. Даже забытая и забитая идеологами советизма Академия Наук «тряхнула стариной» и стала публиковать материалы «спецхранов», вроде «Сталинской школы фальсификаций» Льва Троцкого, впервые опубликованной в Берлине, в 1932 году.