Прочтя Мандельштама от корки до корки,
я понял – нигде, от Москвы до Нью-Йорка,
не видеть удачи, признания, славы.
Пишу только в стол, для себя, для забавы.
В окошко летят сквозняки ниоткуда.
Жена бьёт посуду и разные блюда;
привыкла – чуть что, так заламывать руки,
кричать на меня неприличные звуки.
Но я всё терзаю мозгов своих силу,
как будто бы рою отважно могилу.
В тетрадку пихаю мыслишки и жесты.
Не жизнь, а фанера из кровельной жести.
А ведь говорила мне в юности мама:
«Учись хорошо, не сутулься упрямо,
пойди в олигархи, хотя бы в артисты».
Но в дырах пальто – как халат у буддиста.
Я мог бы писать терпеливо и долго,
но только попался в объятия долга:
обеты семейные, дети повсюду,
ещё рифмовать… обещаю – не буду.