⇚ На страницу книги

Читать Записки ящикового еврея. Книга вторая: Ленинград. Физмех политехнического

Шрифт
Интервал

© Олег Рогозовский, 2017

© ООО «Супер Издательство», 2017

* * *

С благодарностью моим институтским друзьям: Диме Емцову, Тане Неусыпиной, Гале Долгинцевой (Уфлянд), Валере Коссу, Володе Синельникову; с чувством глубокой признательности преподавателям физмеха: И.Б. Баргеру, А.А. Первозванскому, В.А. Пальмову, Р.А. Полуэктову, А.И. Лурье и другим; с благодарностью и любовью моим родителям, без поддержки которых вряд ли бы я закончил физмех вовремя; жене Нине, без которой эта книга могла бы и не появиться, Вадику Гомону за замечания и дискуссии.


Вместо предисловия

Жизнь тратили в волшбе и ворожбе,
Срывались в бездны, в дебри залезали,
Пиши, приятель, только о себе
Все остальное до тебя сказали.
Дм. Быков

За исключением цифр, нет ничего более обманчивого, чем факты.

Сидней Смит

После выхода книги первой[1] пришлось убедиться в правоте Оруэлла, написавшего, что не бояться опровержений можно только в двух случаях: когда рассказываешь сны или повторяешь то, что говорит попугай.

Если в первой книге речь шла о моем детстве, отрочестве и юности, о предках и родителях, а также о школьных друзьях и товарищах, то в этой книге речь пойдет о годах учебы на физмехе Ленинградского Политехнического института.

Кроме обычного описания студенческой жизни и ленинградского окружения, хотелось рассказать о тех, кто учил нас и наших преподавателей, о создателях факультета, а они были выдающимися личностями. Имею ли я право рассказывать о них, если не жил в то непростое время, слышал только некоторых из них с кафедры и не работал с ними? Но если Молчалин мог произнести «в мои годá не должно сметь свое суждение иметь», то для меня, может быть и не вполне разделяющего формулу «мои года – моё богатство», такая отговорка не действует. Свое суждение у меня есть. Через несколько лет его, по естественным причинам, не будет. Может быть, это и не беда, но данные, на которых оно основано, становятся труднодоступными. Новое поколение считает ненужным и неинтересным знать «подробности» и удаляет из интернета сведения о людях, которые в мое время вызывали большой интерес. На короткое время эти сведения стали доступными (в том числе, архивы КГБ), а теперь снова изчезают.

Поэт Константин Симонов дал интересное определение хороших и плохих людей [Гор].

«Есть три категории людей. Есть люди – плохие в хорошие времена, это – безусловно, плохие люди. Есть люди – хорошие в плохие времена, это – безусловно, хорошие люди. И есть люди – хорошие в хорошие времена и плохие – в плохие времена. Так вот, я такой».

Известные ученые, связанные с физмехом и Физтехом, Политехником и Академией Наук, о которых идет речь или упоминается в этой книге, неравномерно распределяются по этим категориям.

Времена, в которые они жили, после небольшого относительно «хорошего» периода, большей частью были плохими или очень плохими. Когда они снова стали относительно хорошими (времена не выбирают…) многие из ученых тоже изменились в лучшую сторону. То есть их можно отнести к «нормальным» людям, к каким причислял себя Симонов. За исключением создателей ядерного оружия, где формальные научные заслуги и награды распределялись, казалось бы, вне зависимости от типов, почести остальным воздавались с заметным смещением в пользу нормальной и плохой категорий.