Даша хорошо запомнила ту девушку у входа в будапештский лабиринт. День был пасмурный, старинная улочка с невысокими домами, на которую они с Олеськой свернули, казалась выцветшей, словно на потемневшей от времени картине. Туристы остались делать селфи на шумной площади у собора Святого Матьяша, а здесь, всего в двух шагах от суеты, было на удивление пустынно. Тогда-то Даша и заметила хрупкую девушку под цветным зонтом, застывшую на мостовой. Словно художник нарисовал ее на сером фоне, решив оживить городской пейзаж и не пожалев красок. Рыжие локоны, красный расклешенный плащ, желтый шарф и зонт с клиньями всех цветов радуги в вытянутой руке. Девушка выглядела волшебной феей, прилетевшей на зонтике из сказочной страны. Зачем ей зонт, удивилась Даша, дождя ведь нет. А потом увидела мужчину, который снимал девушку на большой фотоаппарат.
– Зеркалка, – завистливо шепнула Олеська, мечтавшая о собственной аппаратуре. – А снимать-то не умеет, на автомате фоткает.
Даша и сама поняла, что мужчина не профессионал, по тому, как он небрежно повесил фотоаппарат на шею, не потрудившись закрыть линзу защитной крышкой. Фея сложила зонт и шагнула к нему, взяв под руку. Волшебство сразу же исчезло. Перед Дашей была обычная пара – юная красавица в модном плаще и грузный, лысеющий мужчина, привыкший покупать все самое дорогое, будь то фотоаппарат или женщина. Это только в мистических романах, которые пишет Даша, красавицы выходят замуж по любви. А в жизни, куда ни глянь, сплошная проза.
– Я бы с таким не смогла даже за фотоаппарат, – разочарованно пробормотала Олеська, на которую неземная красота незнакомки тоже произвела впечатление.
– Олеся, что ты говоришь? – поразилась Даша, которую частенько обескураживали суждения пятнадцатилетней сестры.
– А что? – не смутилась та. – Я же говорю – не смогла бы. На фотоаппарат я себе и сама заработаю.
Они проводили взглядом удаляющуюся парочку. Девушка покачивалась на высоких каблуках, словно парила над землей, а ее приземленный спутник тяжело впечатывал подошвы в мостовую.
– Прямо как Дюймовочка и крот, – шепнула Олеська.
Парочка остановилась перед желтым домом, над входом в который развевались флаги и висела табличка «Labirintus».
– Это же лабиринт, – обрадовалась Олеська и потянула Дашу следом. – Помнишь, я тебе в путеводителе показывала? Еще по карте смотрела, как его найти, только запуталась.
Не то чтобы Даша любила старинные лабиринты… Честно говоря, она побаивалась темноты, но в своем страхе никому не признавалась, особенно младшей сестре. Смешно же – писательница, которая пишет о привидениях и потустороннем, боится темноты! Поэтому Олеська вбила себе в голову, что Даше непременно нужно побывать в подземельях – пригодится для новых книжек, а Даша с ней особенно не спорила, но в душе надеялась, что лабиринт они как-нибудь минуют. Не вышло… Покорившись неизбежному и настроившись пощекотать себе нервы, Даша последовала за Олеськой.
Пара, за которой они наблюдали, оказалась русской. Подходя, они услышали, как девушка зовет своего спутника спуститься в подземелья, а тот вяло отнекивается, ссылаясь на усталость.
– Давай я лучше в кафешке пива попью, а ты иди гуляй, – предложил мужчина.