Читать На задворках Солнечной системы

Шрифт

Интервал

* * *

Едва сгорает закат,
Но только вечер уйдёт,
И нам команда – «На старт!»
И нам команда – «Вперёд!»
Летит под окнами снег,
Летят секунды, как дни…
Замедли времени бег
И на бегу – позвони.
Алькор. Старт

2084 год. Орбита Земли. Где-то над Сибирью

В расчетах была допущена ошибка. Вместо того чтобы сменить орбиту, исследовательский модуль «Осирис» начал снижение, а попытка экстренно вмешаться только усугубила ситуацию. Один из маневровых двигателей решительно отказался работать и лишь выдал на пульт серию ярко-красных огоньков. Неисправность, причем непонятно где. Ничего удивительного – после того, как стали пользоваться украинскими комплектующими, надежность оборудования вызывала иногда смех, но чаще слезы. Вот и сейчас, даже не пытаясь штатно изменить курс, модуль раскрутило вокруг оси, и массивные баки с горючим от рывка перекосило. Слегка, ничего страшного, поправить – несколько часов работы. Беда в том, что у обитателей модуля не было и часа. Сорок минут, максимум, а потом ажурная трехсотметровая конструкция войдет в плотные слои атмосферы и сгорит. При таком угле падения до поверхности не долетят даже обломки.

Эдуарда Петрова, биолога и штатного врача модуля, авария застала в его лаборатории, где он, как и положено любому уважающему себя ученому его профиля, занимался издевательствами над крысами, водорослями и прочими дрозофилами. Первоначально он даже не почувствовал изменений, все же маневры в космосе весьма плавные, но когда орбитальную станцию закрутило, он живо сообразил, что дело серьезное.

Долго гадать, что же делать дальше, не пришлось – взвыли баззеры тревоги, и, дублируя их, голос командира рявкнул приказ следовать к спасательному модулю. Оставалось лишь аккуратно извлечь из зажима компьютер, в который Эдуард с первого дня пребывания на орбите скрупулезно вносил результаты экспериментов, и двигаться по указанному адресу. Сейчас, из-за вращения станции, это было достаточно сложно, однако биолог на орбите провел много времени и умел лихо перемещаться в невесомости. Отталкиваясь от стен, он шустро летел по коридорам, злорадствуя про себя, и у него были на то все основания – ведь пилотом и по совместительству командиром во всем, что не касалось науки, а следовательно, и виновником аварии, была его жена. У, самка собаки!

Тот, кто решил в свое время сэкономить на психологической подготовке экипажей, был редким идиотом. Решил, что лучше посылать на орбиту семейные пары – они, мол, и без того друг к другу притерты наглухо. Ага, щ-щас-с! Вы попробуйте год посидеть на орбите вдвоем, практически без связи с внешним миром. Без связи потому, что экономят даже на этой малости и все разговоры, не касающиеся непосредственно работы, ограничены. Пять минут в неделю, и как хочешь – так и крутись. Немного спасали размеры модуля, дающие возможность уединиться, но все равно, за время полета друг другу они осточертели наглухо. Эдуард не мог дождаться, когда этот ад кончится, и три дня, оставшиеся до возвращения на Землю, казались ему вечностью. Сейчас происшедшее выглядело чем-то вроде приятного дополнения – раньше дома будет, чего уж там.

Ирина, его жена, наверняка придерживалась того же мнения. Во всяком случае, в отношении его, Эдуарда. Если еще не хуже – биолог слышал, что она говорила о нем недавно своей матери, а та лишь поддакивала. У-у-у, стервы! Послушать их, так и динозавры вымерли только для того, чтоб такие, как Эдуард, не добрались до них с пробирками и пинцетами. Единственно, сейчас у Ирины настроение явно не фестивальное – все же, хотя маневрированием руководили из ЦУПа, непосредственным исполнителем была она. На нее и спишут аварию – все равно станция будет уничтожена, а с ней и все улики. Информацию же, что шла на планету, почти наверняка уже подтирают, дабы соответствовала официальной версии. Так что прости-прощай, военная карьера. Будешь дома сидеть, и то если повезет и не упекут куда подальше. Одна сидеть, потому что Эдуард был намерен развестись сразу после приземления.