– Рассказывай уже, – тон у Кати командный, но ироничный.
– О чём?
– О тренинге. Что там вам опять втирали?
– Не втирали. Зачем тебе?
– Интересно.
– Не на то тратишь внимание, – Аня встаёт из-за кухонного стола и перемещается на подоконник. Сидеть тут неудобно, но вернуться обратно, на прежнее место рядом с Катей, она не решается.
– А на что надо тратить?
– На созидание.
– Тебя в «монахи» какого-нибудь восточного и небывалого монастыря уже подстригли, или туда баб не пущают? Поддельные монахи – старая традиция Москвы. Гиляровский подтвердит.
– При чём здесь липовые монахи?
– Ты на них похожа.
Уставившись на вытяжку, Аня, кажется, никак не реагирует мимикой на ворчание соседки по квартире. Но подоконник становится ещё менее комфортным. Она упирается ногой в холодную батарею:
– Ты злишься, потому что не можешь понять. А мне смешно.
– Смейся. У вас это не запрещено?
– Нам ничего не запрещают, не придумывай.
– Я предугадываю.
– Ты можешь отказать себе в удовольствии критиковать мою жизнь?
– Могу. Но о чём же ещё с тобой говорить?
– Давай будем общаться только на бытовые темы.
– Давай. Почему ты не разрешаешь мне класть мясо в холодильник? Я должна стать веганом только потому, что моя соседка по квартире подалась в секту?
– Готовь и сразу съедай. Чтобы я не видела. Так тяжело выполнить просьбу?
– А если не доела? Вам там абстрактное мышление молотком отбивают?
– Не нарывайся. Готовь на раз.
– Ань, ты мне одно скажи: почему ваше новомодное просветление всегда начинается с гнобления окружающих?
– Кто тебя гнобит?
– Над моим рационом питания надругались, – театрально повышает голос Катя.
– Хочешь есть трупы животных – ешь. Но не клади в места общественного пользования!
– Сектантка.
– Старое всегда сопротивляется новому.
– Я перефразирую: хладнокровие против гормонального взрыва… Знаешь, а я обожаю этот две тысячи семнадцатый год. Половина знакомых ходят на тренинги по саморазвитию и личностному росту. Рита с работы подсела на БАДы. По телеку мистическая драка магов с разумом. В социальных сетях буйствует сетевой маркетинг и челночничество. Все обулись в кроссовки и натянули толстовки. Покемоны, Дарт Вэйдер… Воскреснут дядьки с толстым цепями и распальцовкой – я потеряюсь в нравах социума окончательно.
– Время циклично. Всё повторяется через двадцать лет.
– О как. А почему именно через бытовые формы?
– Это уже решает не человек.
– А у меня сейчас родилась теория. Когда людям около тридцати, им зверски не хватает детства. И мы пытаемся создать себе детскую комнату в масштабах страны. Мы вспоминаем, что было там, в этой прекрасной конуре, развешиваем старые постеры. Натягиваем «Эйрмаксы» и футболки с писклявой диснеевской мышью, иногда даже продуманно дурачимся. Мы уверены, что декорации окажутся сильнее наших наработанных старческих привычек…
– Всё не так просто.
– Возможно, – картинно отхлёбывая чай, Катя улыбается. – Но только возможно!
– Футболки, БАДы… Тебя всегда волнует материальное.
– Ты сейчас говоришь, как парень-зануда, которому нужно оправдать свою безынтересность.