Очень не хотелось вставать, но постоянный скулёж щенка, забравшегося в подъезд, мешал Фёдору Поликарповичу Кулешову окунуться в приятные сновидения.
– Тварь паршивая! – проворчал он, ворочаясь с боку на бок тщетно пытаясь укутаться с головой под одеяло.
Ему сразу становилось душно. Фёдор Поликарпович был вынужден вновь выбираться наружу.
Щенок, как нарочно, скулил всё громче и громче.
– Магда! – не выдержав окликнул жену Кулешов. – Выгляни в коридор, шугани эту бестию. Кипятком её…
– Самого бы ошпарить, – пробурчала в ответ Магдалина – полная, с крутыми бёдрами женщина, с коротко остриженными соломенными волосами. – Тоже мне, умник выискался… – добавила она, но всё же отложила в сторону вязание и нехотя поднялась.
Щенок глядел на неё зорко и пристально. Он сразу перестал скулить и, завертевшись мохнатым колобком, радостно завилял хвостиком.
– Федь! А, Федь… – возбуждённо воскликнула она.– Посмотри, прелесть какая!
Магдалина взяла щенка под передние лапы и внесла его в спальню.
– Глянь, какой упитанный. Вроде бы породистый…
Она прижалась щекой к мордочке щенка и расплылась в довольной улыбке.
– Породистые по подъездам не шастают! – грозно рявкнул Кулешов, но всё же повернулся к жене и с любопытством посмотрел на забавный мохнатый комочек.
Недовольство Фёдора Поликарповича мгновенно исчезло, лишь стоило ему увидеть чёрную мордочку нарушителя тишины, чьи глупые глазёнки блестели круглыми бусинками и словно просили прощения за причинённое беспокойство.
– Это же водолаз! – приподнимаясь с постели и набросив халат, сказал Кулешов.
Он забрал у Магдалины щенка и оценивающе начал его разглядывать.
– Верно, – авторитетно заявил он после недолгой задумчивости, – чёрный, здоровый и шерсть кучерявая. Точно, водолаз!
И вдруг его осенило:
– Таким медведем вырастет, что не прокормишь… Но, красивый чертяка!
Фёдор Поликарпович погладил щенка и, переведя взгляд на жену, поучительно произнёс:
– Пахнет плохо. Помыть не помешало бы…
– Ты что, дед? – изумилась Магдалина. – Никак оставить надумал?
Кулешов озадаченно почесал затылок.
– При нём документов нет. Но это не беда. Его родословная на шерсти написана. Породистую собаку и незнающий человек отличить сумеет. Внучата проснуться, вот радости—то будет! – резюмировал он.
Магдалина заволновалась. Она прижала к груди щенка и робко спросила:
– А ежели хозяин объявится? Раз породистый, непременно искать будут.
– Тогда, мы такой выкуп получим, что тебе и не снилось! – пробасил Фёдор Поликарпович, махая зачем—то руками. – С долгами рассчитаемся. Может, столовый сервиз купим. Ты ведь давно мечтаешь о сервизе. О том… С красными розочками…
– Заманчиво, – с некоторой настороженностью, согласилась Магдалина. – Но, вообще-то, я не очень люблю животных.
– Привыкнешь.
– Потом отдавать будет жалко.
– Может, бывшие хозяева вообще не найдутся?
– Вот я и боюсь, что эта животинка родной станет. Случись с ним какое несчастье, я ведь не переживу. Помнишь, Пушок потерялся?
– Конечно, помню. Ты того котика любила как собственного ребёнка!