Что-то изменилось в моих ощущениях, что-то заставило меня вынырнуть из своей полудремы и попытаться разобраться и понять наполовину еще спящим сознанием причину внезапного пробуждения.
Это как спать в междугороднем автобусе во время движения, не просыпаясь на поворотах и ухабах, зная, что твоя остановка еще не скоро, и тебе не мешают ни разговоры попутчиков, ни музыка, льющаяся по салону из динамиков в обшивке, ни натужный гул двигателя. Но стоит этому двигателю замолчать, сразу сон снимает как рукой и мозг понимает: что-то не так, что-то не по плану…
Вот и сейчас я пробудился так и, насторожившись, начал анализировать.
Что поменялось снаружи? Так же темно, как и три часа назад, когда я укладывался спать. Такой же монотонный скрип деревянных балок и шелест брезента на легком ветру. Всплеск воды с такими же интервалами, как и раньше, но немного изменилась тональность ударов волн о борта моего самодельного плота. Они стали резче и громче.
Стоп, я, кажется, понял, я почувствовал, что было не так: плот почти не качается, только при очередном наплыве волны он не перекатывается плавно с одной стороны на другую, а встречает её как бы в штыки, сопротивляясь удару, возмущаясь, как живое существо. Ошарашенный своей догадкой, я резко вскочил и тут же рухнул назад на свой лежак, чуть не потеряв сознание, ударившись головой о перекладину, поддерживающую тент над моим укрытием. Потом долго не мог сориентироваться в темноте и найти край откидывающегося полога, чтобы выбраться наружу.
Хоть я и смирился со своим положением мореплавателя без особых навыков и познаний в науке судоходства и даже толком не мог управлять своим средством передвижения по водной глади, но все же мне моё нынешнее положение нравилось и мысль о том, что это плавание может вдруг закончиться, заставляла трепетаться сердце в досадном волнении.
Выбравшись наружу, я в темноте увидел тысячи звёзд на небе и тысячи в отражении океана и только приглядевшись, заметил пробел в этом мерцании. Черной полосой и влево и вправо от носа плота отходила тонкая, не больше пяти-семи метров в ширину, полоска суши, покрытая песком. Вправо полоса уходила серпом вдаль, становясь тоньше и сливаясь с черным небом и такой же черной водой, исчезала в звездном зеркале. Влево силуэт линии берега заканчивался какой-то огромной и высокой тенью, но расстояние во мраке было не определить. Я сразу не решился ступить с носа своего «океанского лайнера» на берег в полной темноте.
Постоял с минуту в нерешительности, прислушиваясь к звукам окружающего меня нового и таинственного мира, но ничего необычного не услышал, кроме привычного шума океана. Вернулся в свою берлогу, достал из рюкзака, стоящего у изголовья лежака, фонарь, которым очень дорожил и гордился, вылез обратно на нос плота. Яркий, мощный луч осветил полоску суши перед ногами и я, решившись теперь окончательно, спрыгнул на влажный от прибоя песок.
Это необычное ощущение, когда на твердой, незыблемой поверхности чувствуешь себя, словно младенец, делающий свои первые шаги. Почему-то не можешь найти равновесие, тело заставляет тебя покачиваться, вестибулярный аппарат, привыкший за два с половиной месяца к постоянной качке на водной глади океана, отказывается понимать уже, что есть что-то неподвижное, называемое сушей.