Труп водителя мешал убийце вести машину.
Перехватив штурвал правой рукой, не отрывая глаз от мчавшейся навстречу дороги, он потянулся через обмякшее тело, нашел ручку и распахнул дверцу машины. Затем энергично сдвинул мертвеца к краю сиденья. На мгновение убийца отвлекся от штурвала, и машину стало заносить в сторону. Он судорожно вздохнул, выправил движение и резким толчком бедра выбросил труп.
Убийца захлопнул дверцу, положил левую руку на штурвал, прибавил газу и рассмеялся. Нагруженный железобетонными панелями трайлер вздрогнул, прибавил скорость и, подвывая мощным двигателем, устремился вперед.
В свете фар мелькнул щит с надписью: «Клюквенное. 8 км».
«Только бы прорваться! – подумал убийца. – И еще двести-триста метров от шлагбаума на той стороне. По времени я успеваю. Меня уже ждут… Ждут!» И убийца запел нечто торжествующее, без слов. Но несмотря на это победное завывание он весь был словно стальная пружина, готовая распрямиться в любую секунду.
До пограничного контрольно-пропускного пункта оставалось пять километров.
Он был веселым и жизнерадостным парнем, Володя Рыбин, водитель из совхоза «Синегорье». Год тому назад Володя вернулся со службы в родную Ленинградскую область из далекого Ашхабада, где два года возил на «уазике» командира полка, и с радостью сел на тяжелую машину, предложенную директором совхоза. Он и до армии водил мазовский самосвал и не любил «хлипкие» машины.
Спустя два месяца после возвращения домой Володя женился на Маше Томилиной, которая ждала его такие длинные два года. Неделю назад Владимир стал отцом… Девочку назвали Валентиной. Если бы случился сын, то имя ему дали бы Валентин – в честь Машиного деда, погибшего на заставе в июле сорок первого года неподалеку от Синегорья.
Вообще-то в глубине души Володя мечтал о сыне, но когда сегодня утром встретил Машу на крыльце родильного отделения Синегорской больницы и, осторожно приподняв кружевной край розового конверта, увидел крошечное личико дочки, то и думать забыл, что хотел сына. Бережно принял молодой отец маленькую Валюшку на руки, и такое щемяще-сладкое чувство охватило его душу, что даже слезы навернулись на глаза.
Володя отказался сесть в «жигуленок» своего закадычного еще холостого дружка Васи Шкаева, плавающего токарем на теплоходе «Вишера» Балтийского пароходства, отправил с ним Машу и тещу, а сам с дочкой на руках пошел пешком. Так и принес ее домой.
А дома Рыбина ждал заместитель директора совхоза Глушкин. Игорь Борисович ведал в Синегорье строительством, перебрался сюда с крупной стройки в Ленинграде, семью привез, осесть в деревне решил крепко и дела развернул широко. Он вежливо извинился перед Володей и Машей, сказал, что понимает ситуацию, но на строительстве школы простаивает студенческий отряд – нет панелей. Два других шофера выбыли из строя – один хоронит отца, второй попался «гаишникам» по хмельному делу.
– Говорит, что лишь пива кружку хлопнул, – пожал плечами Игорь Борисович, – а там кто его знает. Раппопорт не дурак, против его прибора что скажешь? Отобрали у Сазоненко права. На тебя одна надежда, Владимир. Выручай!
По Глушкину выходило, что если Рыбин рванет сейчас на станцию Канельярви, где находится завод железобетонных изделий, и возьмет там панели, то к концу рабочего дня будет дома.