⇚ На страницу книги

Читать Державин

Шрифт
Интервал

I

Буква Иероним

Ставь, ставь этот звук льва, и между других звуков ставь его, между других Иеронимов, между буквой Иеронимом и вонючей пастью из буквы, поддерживающей челюсть и создающей часть мира и весь алфавит, а значит, весь мир.

Ощупай свои серебряные лопатки в поисках ускользающего от твоей хватки женского тела, найдешь ее там, в комнате без единой вещи, словно в аквариуме с улиткой на стеклянной стенке.

Так огонь ощупывает сам себя, забираясь пламенем за свой затылок, языками между своих ног.

А потом я думал буквами и вещами, я думал про тебя, про серебряные коленки, про то, чтобы делать это, и когда дует ветер, то он лучше делает это, чем это делали мы, вжимаясь друг в дружку, крича и мяуча.

И жирафы и камни делают это лучше, покачиваясь как сосны, выступая из земли как затылки.

Ставь букву в рождение в палате, где сестры и марля, и кровь, и букву в конце, где пение литании и рот земли, поющий свой слог твоим телом.

Сколько можно тянуть этот слог – дольше чем гаснет звезда или столько, сколько нужно дереву чтобы опала осенью ветка?

Пока звучит слог – ветвится твое тело, ветвится как буква, открытая в открытое поле рождений. Барсук сияет нимбом, и мальки расставляют Рахиль как серебряные ложки по всему берегу.

Кто соберет ветки и буквы рождений, звуки и буквы уходов людей и ракушек, смолы и лесов?

Вот! Не зоосад – а они! Слоги и буквы, вжившиеся в людей!

Райская синева, деревья в бескрайнем поле, их немного, а поле бездонно, как зрение затылочной кости сгоревшего заживо.

Но нет больше боли и запаха мяса. В поле бродят, живут и растут, то видимо, то в серебре, то в коже и пламени слова и буквы начала, слова и буквы конца – какой ослепительный зверинец, какой восторг, какие рыдания – ни одного безутешного!

Вот она речь, которую мы не ведаем, как ветер не слышит себя.

Единый всхлип здесь способен породить вселенную зверей, птиц и деревьев, чтобы ему войти в нее обитателем зренья и плоти.

Единый смешок – райские леса с птицей-словом.

Вот он новый Иероним, новый лев, новая азбука!

Бабочка

Марианне Ионовой

Почти что есть
минуя вещи
доносишь весть
помимо речи
вот волк вот сад
вот дрозд и вдох и буква
идут назад
в уста без уст без звука
туда где шум
иссяк дыханья
зайдя за край за ум
за иссяканье
вот выдох вдох
ты телом – тут ты – между
ни тварь ни бог –
уста надежда
на гроб на лоб на крест
прянь недотрога
сгущаясь в луч собравшись в свет
почти что в око
и содрогнется
мертвец вчерашний
вздохнет вернется
живой всегдашний
и пыль вставала
у дальней хаты
скулила бабка
и шли солдаты
зерно всходило
жена рожала
все было там же
где исчезало
лети же тварь –
до букв до рук до твари
зальет янтарь
твой глаз едва ли
глоток ничто
без пальцев арфа
вход в решето
в омеге альфа

Вопрос Мелхиседеку

Листья зачем падают – ответь мне Мелхиседек
пойми непревратно царь мое тело о трех словах
между первыми небо и слепой человек
меж зачем и падают воздух и пустота
Три города в воздухе из препинаний букв
вертятся как листва синью разделены
с утиными криками вместо домов и рук
с звездой вдоль белой чужой спины
листья тишь зачем тишина падают тишина
воздуха голова как рубашка реке близка
и Венера смотрит в хрустальный осколок сна
и три слова крутятся у старческого виска
и пока их не было царь Салима еще не возник