Читать Подмосковные вечера. История Вана Клиберна. Как человек и его музыка остановили холодную войну

Шрифт

Интервал

MOSCOW NIGHTS

Фото на переплете:

Введение

28 мая 1958 года с неба над Бродвеем, словно снег, падали конфетти, отчего серый нью-йоркский день казался еще темнее. Порывы ветра кружили конфетти над толпами восторженных людей, размахивавших флагами. Маршировали школьные оркестры, со знаменами строем шагали пожарные команды… А в центре всего этого неистовства находился молодой американец. Скрестив руки у сердца, он с отстраненной улыбкой сидел на заднем сидении кабриолета «Континенталь», словно не веря в реальность происходящего. Высокий, худой и светловолосый, как Чарльз Линдберг (американский летчик, первым перелетевший Атлантический океан в одиночку. – Примеч. ред.), он не был пилотом, установившим новый рекорд. Он не был ни атлетом-олимпийцем, ни государственным деятелем мирового масштаба, ни победителем в войне. Всю эту суматоху вызвал 23-летний пианист из маленького техасского городка, который недавно принял участие в музыкальном конкурсе.

– Что тут такое творится? – прокричал полицейскому остановившийся таксист. – Парад? В честь пианиста?! [VCL, 131].

Таксист был прав. Ни один музыкант никогда не удостаивался такой чести. Ни один американский пианист не попадал на первые полосы газет, не говоря уже о том, чтобы его имя стало именем нарицательным. Но конфетти кружились, тамбур-мажоры жонглировали своими жезлами, а сто тысяч жителей Нью-Йорка туманным майским утром лезли на крыши машин, кричали что-то ободряющее и рвались расцеловать молодого пианиста… Летом 1958 года Ван Клиберн был не только самым известным американским музыкантом. Он был едва ли не самым известным человеком в Америке и, наверное, самым известным американцем в мире – если не считать президента США[1].

Странное дело, несмотря на то что Соединенные Штаты и Советский Союз были непримиримыми противниками в опасной холодной войне, русские сошли с ума от Клиберна еще до того, как это сделали американцы. Всего два месяца назад он приехал в Москву – долговязое чадо с широко раскрытыми глазами, впервые в жизни отправившееся в зарубежную поездку, чтобы попытать счастья в Первом Международном конкурсе имени П. И. Чайковского. Тогда обстановка в мире была столь напряженной, что даже музыкальные таланты считались не более чем боеприпасами в сражении мировоззрений. И все понимали, что Советы приоткрыли дверь только для того, чтобы доказать, что их виртуозы – лучшие в мире. Тем не менее в этот раз, в самый разгар холодной войны, кому-то пришлось разорвать заранее заготовленный сценарий: реальная история Конкурса имени Чайковского вышла за границы воображения самого гениального пропагандиста. В тот момент, когда молодой американец с потрясающими льняными локонами сел за рояль, по всему Советскому Союзу был нанесен удар из нового мощнейшего оружия. Этим оружием была любовь: любовь одного человека к музыке, которая воспламенила страстную любовную связь между ним и целым народом.

Он появился в самый драматический момент. Пять месяцев назад Советский Союз сенсационно обошел США в космосе. Даже сейчас блестящие металлические спутники пролетали над крышами американских домов, которые внезапно оказались беззащитными перед новой угрозой с неба. В эту эпоху галлюцинаций и паники Ван Клиберн приобрел все атрибуты рок-звезды: аншлаги на стадионах, платиновые альбомы, визжащих фанаток и мстительных соперников. Неправдоподобная степень его известности стала очевидна в тот момент, когда чикагский клуб поклонниц Элвиса Пресли изменил своему кумиру и превратился в фан-клуб Вана Клиберна. Ван Клиберн не только приобщил миллионы людей к классической музыке. Он был больше, чем пианист, – это был талисман, на котором сфокусировались надежды на то, что своей музыкой он может исцелить наш безумный мир.