Читать Чумной поезд

© Звонков А., Янковский Д., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

За окнами вагона наконец сгустилась темнота. В родных краях, откуда прибыл на срочную службу сержант Еремеенко, солнце, как всюду на юге, садится летом в полдевятого, не позже, а не в одиннадцать часов вечера. Первое время, в подмосковной учебке, к поздним закатам и светлым ночам пришлось привыкать. Особенно к тому, что над северным горизонтом небо вообще не чернело всю ночь, а отливало оттенками расплавленного янтаря. Но теперь, по мере удаления поезда на юг, жизнь возвращалась в прежнее русло.

Забравшись на верхнюю боковую полку плацкарта, Еремеенко пялился на проплывающие за окном фонари и на собственное отражение в стекле. Несмотря на легкое недомогание, он улыбался. Чего стоит дурацкая простуда, подхваченная под вентиляцией в бункере, в сравнении с вновь обретенной свободой? Мелочи. Судя по позывам к влажному кашлю и отсутствию гриппозной ломоты в суставах, инфекция развивалась бактериальная, а не вирусная, что побудило Еремеенко купить в вокзальном аптечном пункте бисептол. Мама всегда его лечила бисептолом, и сержант в него верил. После приема таблеток состояние не то чтобы стабилизировалось, но как-то внутренне стало спокойнее и появилась надежда, что к утру простуда пройдет и вовсе.

Впрочем, мысли его куда больше были заняты перспективами гражданской жизни, чем простудой. Правду ведь говорят, что чем труднее дается достижение цели, тем больше радости оно приносит. Уволился Еремеенко не сразу. Пришлось понервничать. Мало того что он демобилизовался последним из своего призыва, так еще и полковник Бражников уговорил его задержаться в части на три дня[1]. Хорошо, не бесплатно. За так и не имело бы смысла оставаться, не только отдаляя долгожданную свободу от дисциплины и устава, но и рискуя нажить неприятности.

Некоторые дембеля стараются разукрасить форму, в которой увольняются, плетут аксельбанты из парашютных строп, вытачивают из акрила неуставные лычки и занимаются прочей фигней. Сам он на это время не тратил, прекрасно понимая, что никакой радости эти побрякушки дома не принесут и навсегда будут похоронены в кладовке. Вместо этого он намного усерднее, чем другие, изучал воинскую профессию и смежные дисциплины – радиотехнику, цифровую электронику, системы очистки и охлаждения воздуха. Внутренним чутьем и здравым смыслом понимая, что навыки, обретенные на службе, он нигде и никогда не получит, а вот пригодиться они могут и на гражданке. За это его ценил полковник Бражников и прилагал усилия, чтобы сделать службу сержанта менее насыщенной покраской заборов и подметанием плаца, зато более эффективной.

От военной формы Еремеенко избавился еще на вокзале, сразу после посещения коменданта. Зашел в туалет, там упаковал мундир в дорожную сумку, а взамен натянул купленные джинсы, черную футболку с изображением мультяшного удава, а поверх нее серую жилетку с большим количеством карманов. Ему нравилось прозвище, которым его наградили салаги на службе. За худобу, высокий рост, прожорливость и привычку раскачиваться, если что-то рассказывал или размышлял, они прозвали его Питоном, за что он их, всех оптом, окрестил бандерлогами. Ради их подготовки Бражников как раз и уговорил сержанта задержаться еще на три дня. Это, конечно, стоило нервов.