Читать Перпендикуляр. Избранные стихотворения
Шрифт
Интервал
Иллюстратор Павел Крапивин
Дизайнер обложки Павел Крапивин
© Павел Крапивин, 2017
© Павел Крапивин, иллюстрации, 2017
© Павел Крапивин, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4485-7851-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Версия Вертера
Скарлатина
«Покой и сон», – сказали маме.
Я все лекарства принял сам.
И стул четырьмя рогами
Покорно в землю уперся.
И стены в жабрах паутины
Дарили дно среди небес,
Окна стеклянные плотины
Удерживали ближний лес,
И распухающее тело
Считало пальцы, как коров.
И избавляться не хотелось
От скарлатины длинных снов.
Девочка
Мне в три года прокололи уши,
В каждое продели по колечку,
А к колечкам сделали цепочку.
Я связала их между собою,
И не знаю, что теперь мне делать.
То ли бабочку ловить и прыгать,
То ли наблюдать, как в темной яме
Солнце караулит водомерка.
Что ни делать, только бы не видеть
Своего кривого отраженья.
На его лице танцуют волны —
Маленькие зыбкие улыбки,
И сейчас мне неохота думать,
Почему они могли смеяться.
Вертер
Эта юность такая забавная,
И спокойствие невмоготу.
Своё сердце я самое главное
Положил на стальную плиту.
И катнул. И с тех пор не уляжется
В гулком теле тревожная дрожь.
Все вассалы волшебного княжества,
Выйдет время, и тоже пойдёшь.
И отправится Вертера версия
Лабиринтами календаря.
Ветер воет, влетая в отверстие,
Что в груди остаётся, горя.
Остановит ли доброго молодца
Еле слышный, но явный хлопок? —
Вдалеке где-то сердце расколется,
Или съеден его колобок.
Встреча
В тесном мозгу вздувается вена,
страсти датчик.
Или похоже на.
Где-то кто-то одновременно
тихо плачет,
как и положено.
Айсбергов грани в холодном море —
глаз пороги.
Век бы удара ждать.
Но, вместе с этим, в едином хоре
нет тревоги,
радостен блеск ножа.
В каждом движеньи привета признак,
чувство силы.
Вера в сближение?
Нет, отпустите, это призрак.
Отпустили.
Это уже не я.
С нею ушёл блистательный ужас.
Повернула.
Только этот дурак
продолжает плакать, большая лужа
под стулом
лижет его башмак.
* * *
В своём глазу не видишь лесосплава,
А я его так обнажённо вижу:
В кипящей пене слева и направо,
От Вологды и ниже до Парижа.
Тут волосы встают как брёвна дыбом,
И трупы нерасслышанных оваций
Идут на дно к непобедимым рыбам,
Которые не любят улыбаться.
Но рёв пройдет, вода спадёт слезою.
Я думаю, что может так случиться —
К моей корчме дорогу под грозою
Покажет неуверенная птица.
И ты войдёшь, зажав в кармане ласку,
А я уже в очередном загуле.
Улитка языка прождёт напрасно
В атласной холодеющей лагуне.
* * *
Этот мир невзначай оказался тобой —
Горизонтом под сферой эфира.
Взгляд становится третьей вспотевшей стопой
По законам возникшего мира.
Как листы на столе, расстилается луг,
Ощутивший моё напряженье.
Пояс гор, пояс рек, просто пояс, а рук
Уловить невозможно движенье.
Словно шёпот, сорвался мой ласковый крик
С петушиным султаном вопроса.
Только мир для меня половину отстриг,
Став спиною у самого носа.
Я остался бесцельно кружить в небесах —
Не расплакаться, не удивиться.
И внизу распевает в лазурных лесах
Маскировочно-синяя птица.
Мавр сделал своё дело…
Помог карниз приколотить,
Чаёк попил, и прочь ушёл.
Привык вот так он уходить,
Быть может, даже хорошо.