Читать Я жил в Оёке и в Нью-Йорке. Избранные стихи
Шрифт
Интервал
© Сергей Скудаев, 2017
ISBN 978-5-4485-7682-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Избранные Стихи
Просто хочется
Просто хочется отоспаться,
Жить в отелях и пить вино!
На работу устал таскаться.
Может, стоит сходить в кино?
Надоело шумящих близких
Успокаивать, разнимать.
Просто хочется выпить виски
И под пальмами подремать.
Надоело искать работу,
Перекраивать резюме.
Мне бы лучше смотреть на воду,
Сидя с удочкой на заре.
Или просто краюху хлеба,
Лежа где-нибудь на стогу,
Откусить и глядеть на небо
Звездным вечером на лугу.
«Родниковой воды зачерпну…»
Родниковой воды зачерпну,
Будто прошлую жизнь зачеркну.
Отопью и над сладкой водой
Распрямлюсь молодой, молодой!
Потечет меж ладоней вода.
Затокует, засвищет в бору!
Я на свете не жил никогда.
Никогда, никогда не умру!
С долгим криком потянется нить
Вдаль зовущих меня лебедей.
Почему, чтобы жизнь полюбить,
Нужно к соснам уйти от людей?
«А правда ли, что я рождён…»
А правда ли, что я рождён
Однажды женщиной земною?
И как я оказался мною?
За что и кем я награждён?
И почему шуршанье трав,
И треск костра, и шелест листьев
Мне ближе Шуберта и Листа,
А крик ночной внушает страх?
И можно ли не верить снам,
Когда, роняя лоб на руку,
Вновь вижу я собаку к другу,
К добру, а ягоды к слезам?
Я не рожден – я жил всегда!
Я помню всё: звериный голод,
И жар костра, и камня холод,
И гордых мамонтов стада,
В ночи раздавленного крик,
Дрожь, пробежавшую под кожей,
И то, как страхом перекошен
Был умирающего лик,
Как по косматому лицу,
Сверкая, ягоды катились,
И слезы на кустах светились,
На травы падая в лесу.
«На жизнь в который раз…»
На жизнь в который раз
(все смысл не разгадаю)
Гляжу, заворожен, как на воду с моста.
Куда-то все спешат, я молча наблюдаю
Движение толпы, падение листа.
Кому-то хоть куда,
Но только бы со всеми
От бывшей немоты,
За флюгером речей.
Багряный жесткий лист
Среди морозной сини
По-прежнему скользит,
Свободный и ничей.
В редеющих лесах березы полыхают,
И движется стекло медлительной реки.
Раздастся тихий всплеск,
И кто-то завздыхает,
Завозится в кустах,
И заскрипят мостки.
Тревожно прошуршат желтеющие травы,
Посыплется листва, и снова тишина.
А люди делят мир
На правых и неправых,
И чьей-то жизни вновь снижается цена.
Что видится вдали?
Постылый дом разрушить,
Увы, не мудрено,
Отстроим ли затем?
Миг! Да не озлоби разбуженные души,
Чтоб тот, кто был ничем,
Не оказался всем!
Дождь в Нью-Йорке
Мокнут над землей тополя.
Весь ноябрь саднит на душе.
Вижу то Парквэй, то поля,
Белые под снегом уже.
Прошлогодних трав семена
Ветер разбросал на снегу.
Слышу чей-то смех, имена,
Только лиц узнать не могу!
В небо поднимается дым.
Хорошо сидеть у огня.
«Не узнали?… Стал я седым.»
Но никто не слышит меня.
Чуть дрожит сухая трава.
Все исчезло. Стало темно.
Тяжела моя голова.
Пью один сухое вино.
Мокнут за окном тополя.
Весь ноябрь саднит на душе.
Вижу то Парквэй, то поля,
Белые под снегом уже.
Письмо матери
Не печалься, мама, я вернусь.
Зазвонит еще по сёлам Русь!
Многотерпеливая страна
Для меня одна, как ты одна.
Здесь февраль не стужа, а ветра.
Бруклин, мама, – страшная дыра!
Нам чужой, сомнительный народ:
Мировых окраин нищий сброд!
Горд ли я, наказан ли судьбой,
Пропаду, увижусь ли с тобой?
Всюду одинаков белый свет.
Вроде все здесь есть, а счастья нет.
Неуютно в каменной глуши.