⇚ На страницу книги

Читать Коридор Леонардо. Роман

Шрифт
Интервал

© Ильгар Сафат, 2017


ISBN 978-5-4485-7579-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Искатели приключений

По бескрайнему простору мчится лента железнодорожного состава.

Над сопками разносится унылая мелодия, похожая на звук пилы.

Семейство Алмаевых разместилось в купе. Родители – внизу. Никита и Аркадий – на верхних полках.

Мать достает промасленные свертки с едой. Раскладывает еду на тесном купейном столике.

Алмаев тих. Молчит. О чем-то думает.

Из-за стены слышны звуки – кто-то играет на пиле.

Никита лежит с глянцевым журналом. Разгадывает кроссворд. Под кроссвордом у него припрятан «Плейбой», и он иногда украдкой поглядывает на голых теток.

– «Искатель приключений». Десять букв.

Аркадий ерзает на полке, все никак не уляжется. Щелкает выключателями купейных ламп.

Алмаев вскакивает с койки. Достает из-под нее канистру с вином. Отворачивает пробку. Отхлебывает несколько глотков.

– Авантюрист.

– Тебя все жажда мучает, никак не напьешься?, – холодно спрашивает мать.

– Горло ссохлось, – отвечает Алмаев, не глядя на супругу.

– Подходит!, – вскрикивает Никита. Загибает пальцы: – «А-ван-тю-рист».

Алмаев делает еще несколько жадных глотков из канистры. В этот момент в дверь стучат. В купе входит проводница Анфиса.

– Чай, кофе?, – спрашивает Анфиса, облизывая пальцы, почему-то испачканные шоколадом.

– Три стакана с чаем!, – оживляется Алмаев, – и один пустой, мне под винишко…

– А что это за звуки?, – интересуется мать.

– Циркачи московские. С гастролей возвращаются.

Анфиса вытирает руки об фартук.

– Циркачи, значит. А я, между прочим, тоже артист – гадаю по мочкам ушей!, – шутит отец, но вовремя осекается. Искоса глядит на мать: – И что, они так и будут всю дорогу на пиле пиликать? Достали уже!, – говорит он уже другим тоном.

– Сейчас попрошу, чтоб перестали.

Анфиса выходит из купе. Немного смущена взглядами Алмаева.

– «Гадаю по мочкам ушей», – с укоризной передразнивает мать: – Болтун! Детей бы постыдился!

– Ладно, ладно тебе, – потягиваясь, произносит Алмаев: – Ну, пошутил. Пойду. Курну.

Алмаев выходит из купе следом за Анфисой.

Звуки пилы за стенкой умолкают. В купе повисает звенящая тишина.

2. « – Ты мой!»

Аркадий спрыгивает вниз. Подходит к дверному зеркалу. Мимикой изображает голливудского супермена:

– «Ты – мой!», – он тычет пальцем в зеркального двойника.

Двойник в зеркале – повторяет этот жест. По губам у Двойника можно прочитать те же самые слова: «Ты – мой».

Дверь, неплотно прикрытая Алмаевым, от тряски слегка приоткрывается. Сквозь щелку Аркадию становится видно, как в коридоре отец обнимает проводницу за талию. Что-то шепчет ей на ухо. Анфиса кокетливо ежится от его прикосновений. Облизывает шоколадные пальцы.

– «Гадаю по мочкам ушей!», – шепчет почему-то Аркадий.

На секунду он так и застывает перед дверью. Но в это мгновение – от тряски поезда – дверь захлопывается.

Аркадий почесывает затылок: как бы соображая, что же там, в коридоре, между отцом и проводницей происходит? Но – так ничего и не сообразив, – возобновляет дурачества перед зеркалом.

Никита на верхней полке презрительно фыркает.

– Ну, псих натуральный, не может без кривляний! Дуралей!!!

– Перестань оскорблять брата!, – говорит мать настоятельным тоном: – И в санаторий, как приедем, чтоб не смели друг друга оскорблять, слышите, при посторонних – особенно! Вы – родные!