Читать Диссиденты
«О СЕБЕ, О ЛЮДЯХ, ДЛЯ ЛЮДЕЙ.»
Из непрочитанной надписи на затерянных в пещере каменных скрижалях.
Я не экстрасенс. И вроде бы, не колдун. Я вам сейчас объясню, почему.
Экстрасенсы – просто-напросто сверхчувствительные люди. Они могут чувствовать ауры, а некоторые работать с высшими планами, выхватывая из них обрывки информации. Обычные же колдуны связаны своей аурой с физической подложкой мира и непосредственно на нее влияют. Файерболы, всякие молнии это их хлеб. Ну, еще порталы. Черные колдуны (мразь!) стремятся к тотальному могуществу, основанному на большой крови. На отнятой жизненной энергии. В далекой молодости (когда это было, неважно) я был пацаном-экстрасенсом, затем почти что стал колдуном. И скажу вам, неплохо получалось. Но здесь от меня потребовалась регистрация в Женеве с полной проверкой и сканированием. Я на такое не пошел. Какое-то время я был монахом, настоящим, но появились фундаментальные разногласия с церковью. Именно с церковью, а не с богом. С богом я, как вы понимаете, пока что не общался. Ибо еще живой.
Кто я? Я дипломированный психолог-пенсионер. Мне такое состояние нравится, и я его каждые десять-пятнадцать лет его продлеваю. С полной сменой документов и переездом куда подальше от предыдущего места жительства. И с каждым разом эта моя процедура проходит все проще. Опыт, знаете ли.
Большего пока о себе не скажу. Ибо сам не знаю. Опасно мне это знать. Но! Я знаю, как это узнать.
Вы еще не запутались, милый читатель? А ничего, то ли еще будет.
Пенсия. Тьфу на нее… Живу я на частные гешефты. Сегодня, к примеру, почти взялся ремонтировать сына некоего олигарха. Не публичного олигарха, нет – теневого. Он мне сам так сказал. Типа, я, дед, работаю в тени и с такими людьми связан, что тебе вся Россия мала будет спрятаться, ежели ты что-то там. Типа, припугнуть меня решил, гаденыш.
«Дед», это он про меня так из-за моих красивых бобровых седин. А я что. А я ничто. Вбил в каждого из троих – с ним в кабинете сидело двое телохранителей – по закладке ненанесения вреда собственной персоне, то есть мне любимому. А потом просто развернулся и ушел. И никто меня не останавливал.
Мои закладки, если он не найдет мозголома, держатся месяц. Может, даже чуть больше, но нельзя рисковать. Пока я ехал в электричке в свой городок, я уже обдумывал план переезда. Куда?… Вспомнилось название – Томск. Никогда там не был. Достал коммуникатор и полез в сеть. Болото, нефть, студенты. Весело. Вполне пойдет. Завтра туда и уеду.
Еще когда электричка тормозила у родного перрона, я опять увидел Его. Надоел. В сером плаще, в серой шляпе. Без телохранителей. Человек из тени.
Так. Накидываю на себя маску «ни страха, ни агрессии» и иду мимо. Он заступает мне дорогу и начинает очень натужно и очень медленно выдавливать из себя слова извинения.
Эк его припекло! А припекло ли?… Нет, что-то не то. Совсем-совсем не то. Ну не может, он извиняться, не умеет. Не тот у него архетип.
Тревога. Тревожный звоночек. Для меня.
Совершенно банальная история на моих глазах стала приобретать непонятный оттенок. Вопрос – должен ли я лезть в эту историю?
– Уважаемый… э-э… господин Миколайченко! – это я ему, – Я боюсь, что мне очень трудно будет оказать Вам необходимую помощь. Реабилитация несовершеннолетних требует чрезвычайно доверительных отношений между родителями несовершеннолетних и психологом. Вы же прибегли к грубому давлению, а стало быть, Вы мне до конца не доверяете. Я со своей стороны тоже не уверен, что Вы будете следовать моим рекомендациям.