Допивать чёрный кофе,
который почти как Джон Коффи,
только пишется иначе —
корректно.
Вкладывать мамину библию в сумку,
привычно,
при этом разделяя аргументацию Древса
и её отрицание.
Отдавать лёгкие в безоговорочное рабство
трём блокам синего кэмел
на месяц.
Депрессию отождествлять с естественным
процессом. Или с мартом.
Смотреть в пустой холодильник,
а по субботам —
в пустые глаза родителей. И плакать.
Разбивать колени об асфальт апатии,
переводящей андроид
на беззвучный.
Продавать душу в «Пятёрочке»,
в отделе мучных изделий,
и быть в нём самым нищим
и обобранным.
Разыгрывать дилемму
просвещённых личностей
и их недодемократий с недоблядствами.
Поддаваться овациям фальшивых
слуг народа,
имеющих детей в сланцах, купающихся
на яхтах
в море слёз грустной России.
Погрязнуть в маргинализации
бесцветной планеты
где-то на грани советских мультфильмов
и Диснейленда.
Абстрагироваться от пассивного мира,
закапывая каждодневность в глаза
и в братскую могилу.
Я падаю вниз и не разбиваюсь.
Словно иллюминаты пришли
по мою едкую душу
и дали мне бессмертное проклятие
с брошюрой нового
миропорядка.
Я завтракаю на поминальных столах
из костей погребённого
творчества,
заливая дешёвым соусом
своё бессмертное
одиночество.